Vesti.lv (Рига)
Руководитель минского Института по проблемам европейской интеграции Юрий Вячеславович Шевцов недавно выпустил книгу «Война на Украине: трансформация Европы».
На днях он гостил в Риге, и в общении с газетой «СЕГОДНЯ» изложил основные тезисы книги, получившей в Российском государственном гуманитарном университете статус научного издания за «эвристичность».
Украина потеряет 10–15 миллионов
— Я думаю, то, что происходит сегодня на Украине, мы видим во всей Восточной Европе. Все страны, развернувшиеся на Европейский союз по стандартной модели, почти все развиваются однотипно. То есть: отказ от крупной промышленности, приводящий к необходимости сбросить лишнее население. Крупная промышленность позволяла (и позволяет, как в случае Беларуси и Чехии) поддерживать большую численность населения, чем экономика, основанная на сфере услуг.
Экстраполируя на Украину масштабы потери населения в Болгарии, Румынии, Молдове, Литве, Латвии, я полагаю, что от 42 миллионов, которые они декларировали на 2014 год, в течение 10 лет они лишатся 10–15 миллионов.
Дальше я начинаю считать — что будет с Европой, куда уйдут эти люди?
Первый уровень выводов: Украина может быть устойчивым государством в этом гаснущем виде. Следующее: основной страной, принимающей украинцев, определилась Польша. У нее есть установка, которую они не скрывают — к 2030 году страна должна принять от 5 до 8 миллионов трудовых мигрантов. Они ориентируются в основном на украинцев как на источник, и сегодня их в Польше около 2 миллионов. В Польше 38 миллионов населения, у них демографическая яма и тоже исход населения в более развитые страны. Это замещающая миграция, сбрасывающая социальную сферу. Трудовой мигрант — не свой гражданин, на него надо тратить меньше. Приход украинцев — фактор, способствующий удешевлению труда на рынка Польши. Огромного скачка польской экономики я не предвижу, но определенный — будет.
Одновременно это означает, что в Польше опять появится крупная этническая община. От Советского Союза Польша впервые в своей истории получила моноэтнический характер населения. Все, это уже исчезло — и мы видим сложности в украинско—польских отношениях, и они будут нарастать. Это инокультурное население. Похожая проблема уже имеется в Литве — туда поехала, по литовским меркам, масса украинцев: где—то 20 тысяч человек в год. В Литве уже принято ограничительное законодательство, чтобы не допустить появления крупной украинской общины. Похожие проявления намечаются в Чехии, Словакии.
Потерянное поколение Восточной Европы
— Кризис Украины произошел, когда начался переход к «Европе двух скоростей». Собственно, и в Латвии широко обсуждалось, что сократятся дотации для стран Восточной Европы. Скрытое лишение дотаций — это и ухудшение доступа к рынку труда западных стран, например, в ходе брекзита Великобритания усложняет его для латышей и литовцев. Будут уменьшаться и прямые дотации — скажем, для Литвы в течение следующей 7—летней финансовой перспективы это минус 24%; возрастет доля софинансирования.
В 2020—х годах все постсоветские страны вступят в период демографической ямы. В 90—е люди откладывали рождение детей, а в 20—е годы как раз эти молодые люди должны вступать в самостоятельную жизнь, и их будет мало. Восточная Европа станет регионом, нуждающимся в большой политической поддержке, чтобы не впасть в серьезный кризис. И тут в этот регион придет та нестабильность, которая долгие годы будет исходить из Украины...
Пятилетка возвышения Москвы
— В прогнозах по России я отталкиваюсь от программы перевооружения армии — документа, который почему—то игнорируют политологи. А ведь это очень дорогостоящая и важная программа, принятая давным—давно и не скрывавшаяся российским руководством. Официальная установка: с 2015 до 2020 года доля современного вооружения должна вырасти с 30 процентов до 70. Перед нами пятилетка, когда Россия превращается из страны, ослабевшей за время перестройки, в страну очень сильную. Это значит, что вооруженные силы и все, что связано с их применением, будут становиться все более важным инструментом внешней политики России. Надо принять как факт, что если сирийская операция началась в 2014 году — насколько же чаще Россия будет входить в подобные ситуации.
Когда же началась «утробная» фаза, подготовившая ВПК к этой пятилетке возвышения России? Это началось в середине нулевых годов. Очень болезненные реформы вооруженных сил были на поверхности, и это никак не связано с Украиной. Я рассматриваю в книге, зачем это надо и на какие вызовы отвечает эта программа перевооружения. Выводы вообще—то простые — никаких Америк мы не открываем. Первая угроза: это изменение паритета в стратегических ядерных силах с Соединенными Штатами. Америка развивала свою стратегическую составляющую, и россияне восприняли некоторые ее компоненты — например, гиперзвуковые и ПРО по всему миру — как очень серьезную угрозу исчезновения у России статуса военной сверхдержавы. Россия своей программой отвечает на угрозу этого глобального диспаритета. Россияне сумели ликвидировать ее и сохранили свою страну как единственную в мире, способную уничтожить Соединенные Штаты.
Второе, на что отвечала программа перевооружения: это вызовы с юга. Уже в начале нулевых было ясно, что Штаты и другие силы вгоняют Ближний Восток в то, что они называют каменным веком. Уже был разрушен Ирак в 2003 году, уже в Афганистане была явная беспросветность. А потом началась череда арабских революций, вогнавших Ливию и Сирию в то, что мы видим... Поэтому программа перевооружения должна дать России конвенциональную армию, способную ее защитить и без применения ядерного оружия от всей этой нестабильности.
Третья угроза — из Восточной Европы, от радикально правых националистических движений, как правило, носящих антироссийский характер.
Системное возвышение страны
— Я смотрю и далее — а что, кроме самозащиты, осуществляет ныне Россия? Есть три глобальных научно—технологических проекта, вырастающих в тени, под защитой этого огромного военного механизма.
Россия — единственная страна на планете, обладающая промышленным реактором на быстрых нейтронах БН—600, запущенным в 2015 году. В 20—е годы выйдет реактор БН—1200, который даст энергию более дешевую, чем у традиционных АЭС. Что это означает? Обычные атомные электростанции используют изотопы урана, которых мало на планете, всего 1–1,5% от всего урана. А новый реактор позволяет использовать топливо из отходов АЭС, можно создать безотходную атомную энергетическую индустрию. Это грандиозный переворот, и сейчас Китай и ряд других стран стараются этот реактор к себе заполучить.
Затем, в России готовится большое количество малых реакторов. На огромных пространствах неиспользуемых территорий это даст особый эффект. Реактор на корабле, пригнанный на Чукотку, обеспечит сырьевые и другие проекты. Вообразите, как изменит множество таких реакторов экономическую карту России, а также — Африки, Синьцзяна и других регионов планеты.
Далее, в России вырастают технологические последствия глобального потепления. Собственно, мы видели его сейчас — очень жаркое лето! Для России это ведет к освобождению ото льда огромных пространств Арктики, возможности освоения природных ресурсов как на шельфе, так и в открытых морях. Северный Ледовитый океан освобождается от льда настолько, что танкеры ледокольного класса могут осуществлять свои маршруты без проводки ледоколами. Но и это не все — оттаивает тундра, а ведь это мамонтовая степь. Там огромный плодородный слой, толще, чем причерноморские степи. В тундре начинает возрождаться жизнь. Есть технологии Сергея Афанасьевича Зимова, человека с самым большим в России индивидуальным индексом Хирша (цитирование в научных публикациях) — в ближайшее время продуктивность одного гектара тундры вырастет в 4–20 раз. Это значит, что возникает перспектива отказа от северного продуктового завоза и самообеспечения Севера продовольствием. Там можно развести огромную массу животных.
Таким образом, в России сегодня происходит не воинственный «путинский задор», а системное возвышение страны, покоящееся на вполне рациональном стратегическом процессе.
Африка поможет христианам сплотиться
— Я ищу точки соприкосновения между ЕС, прежде всего «Старой Европой», и Россией. В чем они? Ближний Восток уже пробудил миграционный кризис, но это только начало. В Европу пришло только несколько миллионов беженцев, хотя имеется угроза расползания этих войн. Есть Йемен, есть Иран и так далее. А в глубине Африки, за Сахарой, происходит еще более драматическое для Европы явление — демографический взрыв на фоне глобального потепления. Пустыня Сахара расширяется, а численность населения Черной Африки растет. Сегодня там 800–900 миллионов, а, по расчетам ООН, к 2050 года будет не менее 1,5 миллиарда, а возможно, и 2,5 миллиарда.
И если с Ближнего Востока приходят мусульмане, люди книги, с которыми Европа в общем—то всегда жила рядом, — то оттуда, из—за Сахары, будут приходить иные люди... Вот тут и будут возникать точки соприкосновения Европы и России, которые важнее разногласий.
Шёлковый путь и белорусский клин
— Потом я беру фактор Китая и его место в региональной геополитике. В Китае было принято решение перенести центр развития экономики на центральные и западные регионы, что стало основой Нового Шелкового пути — связи с Европой. После начала войны на Украине единственным сухопутным мостом, соединяющим Европу и Китай, стала Беларусь. Мы также стали клином, не позволяющим объединиться антироссийским силам между Балтийским и Черным морем. Это позволяет сохранять Европу не расколотой. Так бывает в истории, когда на краткий период на одной стороне «свет клином сошелся». В Беларуси это осознают. Это привело к созданию новой внешнеполитической доктрины, позиционирующей республику как донора международной безопасности. Главное — не дать возникнуть критической массе, которая расколет Европу на много десятилетий вперед на реально противостоящие пространства.
Эту свою роль Беларусь старается конвертировать в экономический рост. После начала войны на Украине у нас принято огромное количество шагов в этой сфере: в 2019 году вступает в действие первый блок Белорусской АЭС; большая модернизация промышленности, в частности, что касается Латвии — Новополоцкого нефтеперерабатывающего завода, которому могут понадобиться выходы на мировые рынки (это один из пунктов повестки предстоящего визита Лукашенко в Латвию); это все, что касается транзита на Китай. Весь 2017 год Беларусь, Германия, Польша, Россия, Казахстан, Китай предметно обсуждали проект скоростной грузопассажирской железной дороги ФРГ — КНР через Беларусь. Это огромный проект с более 100 миллиардами инвестиций. В Беларуси начат грандиозный проект совместного с Китаем индустриального парка. Он должен выйти на 50 миллиардов долларов экспорта, что превышает сегодняшний объем всего белорусского экспорта.
Все эти проекты реализовывались бы и без войны, но так как Украина выпала из транзитной коммуникации Европа — Китай, то, что раньше досталось бы Украине — достается Беларуси. Украина надолго — депрессивная, сложная страна, источник нестабильности для соседей. При этом я не думаю, что она рухнет. С другой стороны, миру надо привыкнуть к сильной России. Вслед за сегодняшней волной зрелищной модернизации в 20—е годы мы увидим череду созидательных проектов.
Ничего страшного в сильной России нет. Китай был слабым 150 лет со времен Опиумных войн, и мы уже забыли об этом. А Россия — всего 10–15 лет. И возможно позитивное взаимодействие!
Николай КАБАНОВ.
Комментариев нет:
Отправить комментарий