Книга по итогам выполнения одноименной исследовательской программы по линии программы ЕС TEMPUS - TACIS (Брюссель-Минск).
В 1997 году был образован консорциум, в составе которого были:
- белорусские структуры. Прежде всего, Франко-белорусский факультет политических наук и международных отношений ЕГУ, единственное подобное учебное заведение в эксСССР и бывшем СЭВ\ОВД.
- Институты политических исследований Франции (среди них: институт Гренобля, Парижа (Саенс По), Страсбурга, Бордо)
- Тринити колледж (Дублин, Ирландия. Политический департамент)
Консорциум получил по программе TEMPUS - TACIS в Брюсселе финансирование на исследования и разработку университетских образовательных курсов по европейской интеграции.
Тема Ю.Шевцова касалась исследования трансформации социально-экономической структуры стран ЕС в ходе европейской интеграции.
Книга написана в 1998 году.
Издана в 2003.
Текст разделен на 2 файла.
Первый - ниже
Второй тут
***
Ю.Шевцов
Европейская интеграция. Введение в проблему.
Издательство "Белый свет" и Альманах Геополитика
Минск, 2003
Содержание:
От автора
Введение
1. Предпосылки образования ЕС. Нереализованные альтернативы
Либерализм – идеологическая основа европейской интеграции
Наследие Плана Маршалла
Обе послевоенные Европы не были германоцентричными
Крушение колониальных империй
Индустриализация Восточной Европы
Рост мировых цен на нефть и европейская конвергенция
Новые глобальные вызовы. Глобальные технологии
Новые глобальные вызовы. Конкуренция между центрами стандартизации
Новые глобальные вызовы. Ослабление СССР
Бархатные революции в Восточной Европе
Объединение Германии. Всплеск восточноевропейского национализма
Идея БЧС
Идея оси Москва-Берлин
Либеральная европейская интеграционная альтернатива
2. Четыре европейских «Да!». Большой рынок превыше всего
Национальная традиция и интеграция
Интегрированная европейская система ценностей
Слаборазвитые европейские страны и регионы
Санация депрессивных зон
Стратегически важные регионы
Новая иерархия европейских регионов и стран
Принципиальное значение Евро
3. Большие проекты – формирование инфрастуктурного ядра Союза
Единый ТЭК
Укрупнение корпораций
Борьба за глобальное технологическое лидерство
Построение информационного общества
Социально-культурная революция. Средний класс
4. Франко-германская европейская несущая ось
Денацифицированная Германия
Французский универсализм - локомотив евроинтеграции
Малые страны ЕС
Великобритания – автономный остров-мир
5. Объединенная Европа и остальной мир
Азиатский кризис
Расширения ЕС
Введение евро в глобальном контексте
Особое значение расширения Европы на Восток
Заключение. Амстердамский договор: от союза к федерации и новым расширениям
***
От автора
Уважаемые читатели,
данная работа была написана в качестве своего рода учебного пособия к курсу "Социально-экономические аспекты европейской интеграции", прочитанному в 1998-1999 учебном году на Франко-белорусском факультете политических и административных наук Европейского гуманитарного университета (Минск, Беларусь).
Отсюда не очень характерная для моих текстов терминологически упрощенная, даже несколько публицистичная стилистика и минимум научного аппарата. Мне было необходимо донести до студентов некие схемы, концепты, общее видение проблемы. Работа же с первоисточниками была частью наших семинаров. К сожалению, в свое время этот текст не был напечатан. Причина была банальна - я занялся иными темами и проектами и оставил чтение лекций в университетах. Никак не находилось времени отредактировать этот текст и подготовить его к рецензируемой публикации.
Не хватит времени на это, очевидно, и дальше. Между тем, было бы интересно все таки увидать критику высказанных в нем некоторых положений, пока жизнь окончательно не сделала всю европейскую интеграционную проблематику 90-х годов предметом изучения историков. В этом ожидании критики и состоит смысл представленного Вам облегченного и стилистически во многом на мой взгляд несовершенного текста.
14.03.2003
г.Минск.
Введение
Европейская интеграция больше не вызывает серьезных споров. Еще недавно, буквально лет пять тому назад можно было услыхать заявления от весьма солидных политиков и политологов о сомнительности и даже и заведомой неудаче идеи создания Европейского Союза. Какие только аргументы еще несколько лет назад ни приводили евроскептики. И то, что развитое национальное сознание не знавших социализма демократических стран не позволит народам отказаться от национального суверенитета в пользу Союза. И то, что в эпоху рынка и крушения тоталитаризма в Восточной Европе и в СССР отпала необходимость в неких крупных европейских надгосударственных образования и межгосударственных союзах. И то, что Германия подомнет под себя всю Европу, а в ответ Франция и Великобритания вновь начнут «сопротивляться». Наконец, что США никогда «не позволят» Европе объединиться.
Аргументы были разными, но общей была единая установка «евроскептиков» – объединения Европы быть не может. Еще недавно в нашей стране эта нереалистичная точка зрения казалась мнением, достойным внимания, доверия, уважения…
Можно понять, почему мы все пропустили появление объединенной Европы. Динамизм жизни на руинах разрушающейся империи диктует нам мировосприятие, в основе которого лежит катастрофа. Нам тяжело понять, что рядом мир живет в иной мировоззренческой системе, где в сознании общества доминирует настроенность на созидание, а не разрушение. Еще несколько лет тому назад наше общество настроилось на построение национального государства на руинах «империи». Даже слово «созидание» вызывало тогда раздражение, ибо казалось апологетикой Советского Союза. Проблематика национального заслонила нам тогда главное – Европа уже в конце 80х отказалась от государственнического национализма в пользу объединения.
Другая часть нашего общества и особенно политиков еще помнит Советский Союз. И боль от разрушения страны, в которой прошла молодость, естественно, заставляет этих людей страдать за происходящее и мечтать о восстановлении утерянного величия огромного государства. События же в России столь динамичны и масштабны, что этим людям не до изучения Европы. Все силы и внимание уходят «на восток». А европейская интеграция остается вне поля интересов многих наших «советских консерваторов».
Наконец, большинству оппозиционно настроенных наших политологов и политиков, как правило, просто не до исследования Европы. Столько поражений за несколько лет…
Иных же политиков и политологов у нас в стране пока практически нет.
Потому осмысливать процесс европейской интеграции и исследовать его предстоит, прежде всего, белорусской молодежи. А начинать исследовать европейскую интеграцию придется с азов. С анализа процессов эволюции социально-экономической структуры объединенной Европы. Духовное понимание Европы, идеологическое решение должно прийти потом, когда появится знание об элементарных, хотя и грандиозных, интеграционных программах ЕС.
При написании предлагаемой Вам работы пришлось столкнуться с еще одной серьезной проблемой - проблемой выбора аудитории, к которой обращается автор.
В Беларуси есть узкий круг высококвалифицированных специалистов по европейской интеграции. Эти специалисты хорошо понимают, что происходит западнее Буга и не их вина, что наше общество пока не востребовало их знания. С другой стороны - подавляющему большинству наших граждан незнакомы самые элементарные проблемы современной Европы. Этот текст - не для специалистов. Этот текст - для тех, кому надо разобраться в самых общих вопросах европейской интеграции. Отсюда и несколько облегченный стиль изложения идей и "неперенасыщенность" текста сносками.
Предлагаемая Вам книга призвана обозначить основные дискурсы европейской интеграции. При этом главное внимание уделено эволюции социально-экономической структуры объединяющейся Европы. А сам процесс европейской интеграции рассматривается в значительной мере, хотя и не только, как процесс возникновения единого устойчивого федеративного образования. Безусловно, особое внимание обращено на те моменты ЕИ, которые касаются Беларуси. Хотя целью работы является вовсе не формулировка положения Беларуси в контексте ЕИ. В зависимости от своих политических пристрастий и научных убеждений каждый читатель должен формулировать это сам. Задача этой работы – всего лишь описать общую картину ЕИ, по возможности уклоняясь от идеологических выводов.
При подготовке работы использовались, прежде всего, официальные документы Европейского Союза. Однако автор постарался не перегружать текст работы цифрами и документами, дабы за цифрами и цитатами не потерялось главное – общий европейский дискурс. А дотошный читатель может свободно получить необходимую информацию о Европейском Союзе в Информационно-ресурсном центре по проблемам европейской интеграции в Европейской гуманитарной университете (г.Минск). С информацией проблем нет.
Читайте и спорьте! Исследуйте Европу и как можно быстрее постройте свои концепции, которые лучше объяснят европейскую интеграцию, нежели это сделал автор. Объединенная Европа создана шестидесятниками, но развивать это наследие придется тем, кто только вступает в самостоятельную жизнь только сейчас. Если перефразировать известное советское выражение, поколение 90х годов – это первое европейское поколение, которое выросло в объединенном или объединяющемся Старом Свете. Ему и карты в руки.
1. Предпосылки образования ЕС. Нереализованные альтернативы
В конце 1991 года произошли два события, которые вполне можно назвать эпохальными. В ноябре 1991г., в Беловежской пуще, в резиденции советского правительства "Вискули" был денонсирован союзный договор и Советский Союз прекратил свое существование. Буквально через несколько недель после Вискулевских соглашений в небольшом голландском городке Маастрихт министры иностранных дел 12 западноевропейских государств парафировали 2 соглашения: договор о политическом союзе и договор о финансовом союзе между двенадцатью западноевропейскими государствами. В феврале 1992 года эти соглашения были торжественно подписаны главами 12 западноевропейских государств, и начался сложный длительный процесс ратификации.
Ратификация Маастрихтских соглашений растянулась на 2 года, но к 1994 году все страны, подписавшие Маастрихтские соглашения, ратифицировали эти договора, и Европа превратилась в объединенную Европу. В Европе возник Европейский Союз. Маастрихтские соглашения предусматривали реализацию четырех новых базовых принципов европейской интеграции, а именно: в течение небольшого переходного периода страны, участницы Европейского Союза обязывались ликвидировать всякие ограничения на сближения в рамках Европейского Союза, людей, капиталов, товаров, услуг и информации. По мере реализации четырех европейских "да" предусматривалось возникновение единой европейской валюты и единых органов политического и экономического управления Европейским Союзом. Столь высокая степень европейской интеграции возникла не на пустом месте.
Либерализм – идеологическая основа европейской интеграции
Как правило, отсчет европейской интеграции, которая в конечном счете завершилась Маастрихтскими соглашениями, ведется с момента разгрома гитлеровской Германии. Именно после войны в Западной Европе начало формироваться единое экономическое сообщество на базе рыночных принципов хозяйствования и либеральной идеологии. Справедливости ради отметим, что Европа являлась единым политическим и экономическим организмом и в ходе второй мировой войны, в то время когда почти все европейские страны были оккупированы фашистской Германией или в иной форме подчинены нацистской Германии. Однако принципы объединения Европы, которые были реализованы Германией и принципы европейской интеграции, которые нашли свое воплощение в Маастрихтских соглашениях, принципиально различаются.
В ходе Второй мировой войны Германия и ее союзники преследовала иную идеологическую цель, - построить иерархию европейских наций во главе с немецкой нацией. В то время как современный процесс европейской интеграции призван обеспечить господство принципа прав человека, принципа свободы личности может быть даже, как говорят в Европе, европейская интеграция есть следствие развития либеральной цивилизации, либеральных подходов к экономике и политике. Это принципиальный момент для Европейского Союза, идеология ЕС изначально является либеральной идеологией. ЕС призван обеспечить, прежде всего, развитие прав человека, реализацию прав человека, а не реализацию прав нации или некоей иной корпоративной группы.
Развитие Европы после разгрома нацизма прошло в разных частях Старого Света по-разному. Однако и Западная Европа, и Восточная Европа в послевоенное время очень быстро интегрировались в собственные региональные объединения, единые региональные политические и экономические организмы. Естественно, Западная Европа была изначально ориентирована на США, на атлантическую интеграцию, а Восточная Европа соответственно ориентировалась на Советский Союз, на Евразию, на ориентацию в интеграцию в Восточной Европе, прежде всего. Для нас важно, что обе части Европы в послевоенный период пережили очень сложный процесс подгонки своих экономик, обществ, политических систем к существованию в рамках больших интегрированных организмов. Холодная война, конечно, расколола Европу. Однако надо помнить, что именно в тени холодной войны была преодолена тенденция к автаркии большинства европейских стран, и обе части Европы вступили в новую эпоху, имея за плечами опыт почти полувекового существования в рамках интегрированных региональных организмов.
Единая Европа возникает как новая стадия развития западноевропейского сообщества наций, в которое быстро вливаются, не успевшие построить автаркические экономики восточноевропейские государства. В определенном смысле процесс европейской интеграции можно рассматривать как процесс интеграции на новом уровне двух сформировавшихся в послевоенные годы Европ при ведущей роли западной Европы. Автаркические государства типа Албании или же страны стоявшие несколько обособленно от послевоенных ЕЭС и СЭВ Финляндия, Швеция, Австрия, Югославия на новом витке евроинтеграции уже не могут остаться вне общего процесса и также «поглощаются» Большой Европой.
Отметим специфику и основные стадии формирования европейских региональных сообществ в ходе холодной войны. Дабы лучше понять, с каким багажом Европа приступила к формированию Европейского Союза.
Наследие Плана Маршалла
В Западной Европе первыми программами, которые можно назвать интеграционными в современном понимании этого термина, были, конечно, программы восстановления народного хозяйства после разгрома нацистской Германии. Все Западные Европейские страны, пусть и не так как Восточноевропейские государства, однако, очень серьезно пострадали в ходе второй мировой войны, особенно серьезно пострадала в ходе Второй мировой войны естественно Германия. Западная часть Германии была достаточно сильно разрушена бомбардировками союзной авиации, практически все крупные города и транспортная инфраструктура в Западной Германии были разгромлены, были разбомблены, лучше сказать. Кроме того, Германия, а также Италия были вынуждены выплатить значительные репарационные платежи в пользу победивших над нацизмом наций.
Первая мощная интеграционная программа в Западной Европе (ЗЕ) была связана с США. США ради прекращения в Западной Европе голода, а также иных негативных социально-экономических последствий разрушительной войны приняли так называемый План Маршалла (ПМ), план массированной помощи послевоенной Европе, для восстановления народного хозяйства. План Маршалла изначально предусматривал развитие Западной Европы как интегрированного организма, а не как сообщества автаркических достаточно замкнутых национальных экономик.
В ходе реализации ПМ в ЗЕ не только была восстановлена социально-экономическая и, прежде всего транспортная, энергетическая инфраструктура, в ходе реализации ПМ в ЗЕ было обеспечено очень широкое присутствие американского капитала в масштабе всего региона. Значение капитала Франции, Великобритании, Италии, Германии стало менее значимым, нежели до войны. Практически в ходе реализации ПМ в ЗЕ было предотвращено формирование вновь независимых самодостаточных национальных социально-экономических социально-политических систем. Хотя предпосылки к формированию независимых систем имелись, ибо после войны Великобритания и Франция обширными колониальными империями, которые теоретически могли вновь пойти тем путем, которым они прошли несколько столетий до второй мировой войны. То есть теоретически могли, опираясь на свои колониальные империи создать мощные национальные социально-экономические организмы, и в принципе вслед за тем Европа могла вновь стать ареной военно-политического противостояния этих организмов.
Так или иначе, ПМ и деятельность США в ЗЕ в послевоенный период предотвратила формирование противостоящих друг другу национальных экономических и политических организмов в ЗЕ.
Безусловно, интегрированное развитие ЗЕ было следствием не только массированного американского присутствия в ЗЕ после войны. Главной причиной западноевропейской интеграции можно смело считать раскол Европы и раскол мира на два противостоящих друг другу блока. ЗЕ - это небольшой полуостров Евразии, расположенный между Средиземным морем и шире - Сахарой - и огромным Советским Союзом и его сферой влияния. Этот маленький полуостров Евразии не мог избежать интеграции внутри противостоявших друг другу частей планетарных блоков.
Обе послевоенные Европы не были германоцентричными
Еще одна отличительная особенность же послевоенной интеграции - относительно слабая по сравнению с предыдущими эпохами, предыдущими десятилетиями, роль Германии. И на Западе и на Востоке Европа объединялась вовсе не под знаменем германоцентризма. Иначе и быть не могло, ведь в ходе Второй мировой войны объединенными нациями была сокрушена именно тенденция к появлению германоцентричной Европы.
Напомним, что Германия в ходе второй мировой войны оказалась разделена на две части оказавшиеся в разных военно-политических блоках. Германия была разгромлена в экономическом отношении и лишилась значительной части своего промышленного потенциала, социально-экономической инфраструктуры и населения. Немаловажно также то, что Германия в ходе второй мировой войны, после своего разгрома, после капитуляции, лишилась примерно трети довоенной территории, и тех территорий, которые отошли от Германии к Советскому Союзу, Польше и Чехии. Отошедшие к славянским странам территории были, безусловно, высокоразвитыми и очень важными элементами социально-экономической инфраструктуры довоенной Германии.
То есть германский фактор в послевоенной Европе, в том числе в ЗЕ был менее значим, нежели до войны. Традиционные до того противоречия между Германией и Францией, в послевоенный период, объективно, не могли быть столь острыми, каковыми они были до войны на протяжении многих десятилетий.
Крушение колониальных империй
Восстановление разрушенного войной народного хозяйства на новых, уже интегрированных основах, сопровождалось не только холодной войной с Советским Союзом, но и крушением колониальных империй. Уже в конце 40-х годов практически рухнула Британская колониальная империя. После предоставление независимости Индии и Пакистану, была неизбежна потеря остальных больших значительных колониальных владений Британии. С другой стороны, Франция и Голландия не сумели удержать свои позиции в Индокитае и в Индонезии, и в 60-ых годах произошел уход европейцев в качестве колонизаторов из большей части Африки.
Этот момент - 60-е годы - в крушениях основных колониальных империй является ключевым. В 60-ых годах Европа и весь мир вступили в целом в другую эпоху.
В 60-ых годах развернулась научно-техническая революция, и уже в силу чисто технологических факторов европейские страны были вынуждены именно резко интенсифицировать свои региональные сотрудничества ради ускорения научно-технической революции, ради как можно быстрого перехода к новым технологиям. Именно в 60-х годах, кстати, ярко появился новый колониализм, как форма управления странами третьего мира, после предоставления бывшим колониям статуса формальной независимости.
Внутри же ЗЕ в 60-ые годы очень резко ускорился процесс внутриэкономической и политической интеграции. И в это же время, в 60-ые годы, начали обостряться также и отношения между ЗЕ и Соединенными Штатами. Возможно, наиболее остро обострение отношений между Европой и Соединенными Штатами проявилось в ходе Французских событий. В 60-ых годах Франция вышла из военной организации НАТО, сохранив свое членство только в политической структуре НАТО, притом, что одновременно Франция резко нарастила свое экономическое сотрудничество с Германией и с другими европейскими государствами. Франция попыталась бросить вызов позициям Соединенных Штатов и Европы, за счет усиления своего влияния в ЗЕ.
Возможно, главной причиной резкого ускорения, резкого углубления европейской интеграции в 60-ых годах и даже возникновения все более нарастающей напряженности между ЗЕ и Соединенными Штатами выступило достаточно быстрое потепление отношений между Западом и Востоком. Именно в 60-ые годы, несмотря на достаточно мощные кризисы во взаимоотношениях двух военно-политических белков, наступила в целом разрядка. Оба блока перестали готовиться к фронтальной войне друг с другом, и Европа получила возможность доступа к российским природным ресурсам, а Советский Союз получил возможность широкомасштабного доступа к европейским технологиям. Началась разрядка, началась политика конвергенции, начался точнее процесс конвергенции двух систем между собой.
В условиях, когда Восток и Запад сняли с повестки дня проблему большой войны между ними, и была провозглашена политика длительного сосуществования, роль США как защитника европейцев от СССР упала, и в Европе стали нарастать несколько антиамериканские настроения. Но раз межблоковое противостояние сохранилось, хотя и в менее обостренной форме, чем в 50-х годах, то Западная Европа не раскололась вновь на конгломерат достаточно автаркических государств.
Наоборот, рост самостоятельности Европы относительно США в этот период привел к усилению региональной внутренней политической и экономическую интеграции. Именно в 60-х годах прозвучали идеи Европы от Дублина до Урала, был в целом урегулирован Германский вопрос. Совместно преодолены последствия нефтяного эмбарго со стороны арабских государств.
Индустриализация Восточной Европы
В Восточной Европе 60-ые годы также являются эпохальными. До начала 60-ых годов Восточная Европа развивалась как своеобразное интегрированное целое, ориентированное однозначно на Восток. Но для восточноевропейских государств после войны характерны и более глубокие процессы региональной интеграции и в целом социально-экономические преобразования в странах восточной Европы были глубже и мощнее, нежели в западноевропейских государствах. Дело в том, что Советскому Союзу досталась после войны, после разгрома Германии в целом отсталая часть Европы. Из относительно высокоразвитых регионов к Советскому Союзу отошла только часть Германии и, пожалуй, Чехия. При этом Германия в ходе войны была очень серьезно разрушена, а часть территории Германии была очищена от немцев и эти очищенные от немцев территории пришлось восстанавливать и осваивать практически с нуля.
То есть Советский Союз в послевоенное время в Восточной Европе решал целый комплекс очень специфичных задач. Главной из этих задач была промышленная революция в Восточной Европе. Эта промышленная революция была осуществлена за счет ресурсов, прежде всего Советского Союза. За счет советского сырья, технологий, за счет военно-политического присутствия на территории Восточной Европы и увязки всех планов социально-экономического и политического развития Восточной Европы с планами Советского Союза.
В течение 50-ых годов практически во всех восточноевропейских странах произошла очень быстрая экономическая реорганизация, и был создан мощный промышленный сектор. При этом новые экономики восточноевропейских государств были изначально построены в своеобразную иерархию, в социальную систему, ориентированную на обслуживание интересов всего огромного восточного блока. Безусловно, эта интегрированность восточноевропейских экономик была революционным явлением для восточноевропейских государств. Впервые в своей истории вся Восточная Европа стала единым интегрированным организмом, а не конгломератом стран, разделенных между разными империями.
И уж тем более революционным явлением для восточноевропейских стран была четкая внятная ориентация их экономик на Восток. Не на Запад, не на Францию, Германию и Великобританию, как было до войны, а на Советский Союз или Россию, как принято говорить в Европе. Именно в рамках советского геополитического пространства аграрные общества Восточной Европы в течение 40-ых 50-ых годов в целом перестали быть аграрными и стали индустриальными.
Процесс послевоенной индустриализации охватил не только Восточную Европу как таковую, не только независимые страны Восточной Европы, которые входили в состав Совета Экономической Взаимопомощи или же организацию Варшавского договора. Точно такой же процесс охватил и Западные республики бывшего Советского Союза, в первую очередь Белоруссию, Украину и Латвию с Эстонией. Именно в Восточную Украину после войны сместился индустриальный центр Советского Союза и к моменту распада СССР около 40% всей индустриальной мощи СССР отошли к Украине, а с учетом прилегающих регионов России можно говорить о том, что Восточной и Центральной Украине было расположено свыше половины всей индустриальной мощи огромного Советского Союза. И Беларусь также изведала достаточно мощную индустриализацию после войны или лучше сказать сверхиндустриализацию.
Восточная Европа в послевоенное время граничила не с отсталыми регионами типа Северной Африки, как это имело место у стран ЕЭС, а с самыми развитыми регионами Советского Союза. Что оказывало по-своему благотворное влияние на ход восточноевропейских трансформаций. Отношения СССР – Восточная Европа, несомненно, напоминают отношения США – ЕЭС.
60 годы: начало конвергенции двух Европ.
В 60-ых годах разрядка оказала влияние не только на ЗЕ. Разрядка оказала влияние и на Советский Союз и на Восточную Европу. В 60-ые годы Советский Союз пошел не резкое наращивание экономического сотрудничества со странами Запада и в том числе на создание неких элементов экономического сотрудничества, которые можно считать очень долгосрочными, перспективными, стратегическими. Прежде всего, речь идет о наращивании экспорта в страны ЗЕ советского сырья в основном нефти. В 60-ые годы через ЗЕ было протянуто несколько систем трубопроводов для экспорта советской нефти и газа в страны ЗЕ.
Наиболее мощным каналом поступления советской нефти в Европу стала система нефтепроводов «Дружба».
В свою очередь Запад с 60-ых годов начал массированное кредитование стран восточного блока. В Советский Союз и в, прежде всего в восточноевропейские страны пошли западные технологии и самые разнообразные кредиты. В течение 70-ых годов это стало особенно очевидной тенденцией, когда до конца 70-ых годов за 10-15 лет с середины 60-ых годов начиная, восточноевропейские страны набрали кредитов примерно по одному миллиарду долларов на один миллион собственного населения. Около сорока миллиардов долларов в конце 70-ых годов была должна только Западу Польша, около десяти миллиардов Болгария, около десяти миллиардов Венгрия и т.д. То есть разрядка привела к тому, что восточноевропейские страны резко нарастили в 60-ые 70-ые годы свой промышленный потенциал на базе технологической и часто финансовой интеграции со странами ЗЕ.
Таким образом, сближение двух частей Европы происходило в тени политики разрядки очень мощно, очень быстро. А сырьевой основой для промышленного рывка в Восточной Европе в 60-70-х годах послужило освоение новых месторождений нефти и газа, а также металлов на территории Советского Союза.
Именно в 60-ые годы, в Советском Союзе было быстро и мощно освоено Тюменская группа месторождений и газа, Западная Сибирь как таковая, лучше сказать, а не только Тюмень. До 60-ых годов основными регионами добычи нефти и газа в бывшем Советском Союзе были и российской Империи выступали Закавказье и Поволжье, точнее Азербайджан и Поволжье. В 60-ые годы, базовым регионом, откуда Советский Союз черпал нефть и газ, а также нефте-газо-доллары стала Тюмень.
Рост мировых цен на нефть и европейская конвергенция
Особое значение для Европы в 60-70-х годах имел рост мировых цен на газ и нефть. Рост мировых цен на энергоносители был связан в значительной мере с геополитическими процессами и, прежде всего с процессами на Ближнем Востоке. В 60-70-х годах на Ближнем Востоке произошло несколько войн, прежде всего арабо-израильских войн, которые создали большие проблемы для поступления дешевых нефти и газа в Западную Европу. Суэцкий канал, основная до этого империя, которая поставляла в Западную Европу нефть из региона Персидского залива, только Суэцкий канал был блокирован с 67-го до 73-го года.
В странах Ближнего Востока, а также в ряде других нефтедобывающих государств при помощи Советского Союза или в тени успехов Советского Союза, в тени Советской внешней политики пришли к власти националистические режимы, которые, как правило, национализировали свои недра и взвинтили цены не нефть и газ. Наиболее четко тенденция к повышению для Запада цен на сырье выражалась в политике стран ОПЕК - глобального картеля, который объединил производителей нефти и газа в основном в странах третьего мира.
В этой ситуации, в 60-70-х годах выброс на европейский рынок более дешевого советского сырья был ЗЕ по-своему выгоден. Выброс советского сырья на западноевропейский рынок обеспечивал политику разрядки мирного сосуществования в порядочное время.
С другой стороны геополитический вызов со стороны стран ОПЕК и других стран третьего мира, освободившихся от колониальной владычества Западных государств, заставлял западноевропейские государства обратить особое внимание на собственные экономики и на темпы научно-технической революции.
Выход их сырьевой блокады, выход из своих сырьевых проблем ЗЕ, естественно, увидала в форсировании научно-технического прогресса и внутренней экономической интеграции, в ускорении своей внутренней экономической интеграции. Тут в 60-е годы в обеих частях Европы резко усилились интеграционные программы, ориентированные соответственно на Востоке Европы на Советский Союз и на Западе Европы на самую себя и в значительной мере на Соединенные Штаты. Начиная с 60-х годов, в Европе также усиливается тенденция к образованию общих для всего Старого Света элементов социально-экономической структуры, а также некоторых политических надстроек.
Наиболее ярко тенденция к политической интеграции в Европе выразилась в политике европейской разрядки. В 1975 году в Хельсинки был даже заключен целый комплекс соглашений, главным из которых являлся главный Заключительный акт, подписанный главами всех европейских государств, кроме Албании. На тот момент, согласно этому акту завершился процесс выяснения послевоенных отношений в Европе. Все страны признали нерушимость границ, в том числе нерушимость границ между двумя Германиями, а также гарантировали, насколько это было возможно, на тот момент стабильность в Европе и безопасность.
Именно благодаря и Хельсинскому акту и договорам между двумя Германиями 1968-1972-го годов, благодаря общей политике разрядки, которая в тот момент коснулась отношений Советского Союза и Соединенных Штатов, в Европе в 70-е годы государства смогли в большей степени, нежели ранее сконцентрироваться на более менее мирных экономических проектах. Хотя степень милитаризации экономик обоих частей Европы еще оставалась весьма высокой. Разрядка привела к своеобразному очень интересному и глобальному процессу.
В тени разрядки 60-х, 70-х, начале 80-х годов происходило смещение индустриального ядра восточного блока. Из Центральных районов России, как и Советского Союза на периферию, прежде всего в Восточную Европу. Именно в 60-70-х годах Украина превратилась в столь мощный промышленный узел, что около половины всей промышленной мощи Советского Союза оказалось сконцентрировано в восточной и центральной Украине, и прилегающих районах России. Именно в 60-70-х годах в ходе научно-технической революции произошла сверхиндустриализация Белоруссии и быстро развернулась очень глубокая индустриализация Прибалтики. Именно в 60-70-х годах Германия, Чехословакия и особенно Польша вошли в десятку наиболее развитых в промышленном отношении стран мира.
То есть в 60-70-х годах в огромном восточном блоке и в Советском Союзе как таковом произошло смещение индустриального ядра из центральных глубинных районов Советского Союза на территорию разрушенных во время войны или же слаборазвитых до войны стран и регионов.
Восточная Европа благодаря западным кредитам и поставка дешевого советского сырья все более превращалась в центр восточного блока. А интересы восточно-европейских стран теперь советские правители обязаны были учитывать достаточно серьезно, несмотря на эксцессы, которые регулярно повторялись в отношениях Москвы и ее союзников в Европе.
Процесс смещения индустриального очага восточного блока в Европу имеет аналогию в виде усиления ЗЕ относительно Соединенных Штатов, которое происходило в этот же период. В некоем смысле, даже Пражскую весну возможно рассмотреть, как аналогию происшедшей почти одновременно с Пражской весной радикализацией Франции, когда Франция вышла из военной организации блока НАТО и попыталась возглавить Западноевропейский союз (ЗЕС). То есть процесс разрядки привел к усилению и Восточной и ЗЕ и к росту некоторой напряженности между ЗЕ и Восточной Европой с между ЗЕ и Соединенными Штатами и Восточной Европой и Советским Союзом.
У обеих частей Европы появились четкие внятные социально-экономические общие интересы, а также общие политические интересы, возникли четкие внятные предпосылки к интеграции двух частей Европы в единый колоссальный по своей потенциальной мощи социально-экономический и политический организм. Причем этот потенциально громадный социально-экономический политический организм не мог обойтись без сырья расположенного в России, Персидском заливе и в некоторых других регионах вне Европы.
Новые глобальные вызовы. Глобальные технологии.
В конце 70-ых, начале 80-ых годов проявилось несколько новых глобальных процессов, которые оказали свое мощное влияние на обе части Европы. Самый главный из этих процессов-вызовов, глобальных вызовов, вероятно, переход научно-технического прогресса на более высокую ступень. В конце 70-ых, начале 80-ых годов стало технически возможным создание глобальных технологий, возникновение неких технологических цепочек, которые в состоянии обслуживать своим продуктом всю планету.
Речь идет, прежде всего, об информационных технологиях. В конце 70-ых, начале 80-ых годов, было очевидным, что информационные технологии развития различного рода компьютерных сетей, компьютеров и всего, что с этим связано, уже в течение короткого времени могут объединить всю Европу. Стала проблема возникновения единых стандартов, это раз. Помимо информационных технологий, на уровень глобальных технологий вышла технология воздействия на массовое сознание. Развитие глобальных систем связи, в том числе телевидения и всего, что с ним связано, сделало технически возможным управление обширными массами людей, в принципе даже воздействие на общественное мнение людей всей планеты. До конца 70-ых годов такой технической возможности не существовало, в конце 70-ых годов возникла такая техническая возможность, в течение 80-ых годов мы увидели становление глобальных СМИ, типа CNN, BBC, и т.п.
К уровню глобальных технологий стала стремительно приближаться биология. Уже в конце 70-ых годов проблема клонирования, а также последствия развития только этой биологической технологии просчитывались, и было очевидно уже тогда, что это крупный вызов, это глобальный вызов. Наконец, в конце 70-ых годов, все более остро стала возникать проблема экологии, то есть проблема воздействия технологий на окружающую среду. Вскоре экологические проблемы, именно в 80-ые годы обострились достаточно остро, особенно это стало очевидно после аварии на ЧАЭС.
На уровень глобальных технологий стали выходить и некоторые другие технологии, в том числе, к примеру, весь комплекс космических наук и технологий. Уже в конце 70-ых годов в Соединенных Штатах начала разрабатываться система противоракетной обороны с элементами космического базирования.
Новые глобальные вызовы. Конкуренция между центрами стандартизации.
Переход научно-технической революции к созданию устойчивых глобальных технологий и к созданию устойчивых глобальных проектов в наиболее продвинутых отраслях промышленности и экономики вообще, переход НТР на глобальную фазу, поставил в порядок проблему глобального стандарта. Тот регион, который вырабатывает стандарт для некоей глобальной технологии, будь то информационная технология, будь то телевидение или, к примеру, система СОИ, тот регион, та политическая группа, та страна, которая вырабатывает глобальный стандарт, приобретает глобальное значение, глобальное влияние. Естественно Европа в конце 70-ых годов столкнулась с проблемой - кто будет определять глобальный стандарт. В конце 70-ых годов уже было очевидно, что не избежать сложностей во взаимоотношениях по отношению к глобальным технологиям между столь мощным социально-экономическим и политическим организмом каким являлась ЗЕ или же может быть даже вся Европа и Соединенными Штатами, Советским Союзом и Азиатско-Тихоокеанским регионом.
В конце 70-ых годов наличие на земле четырех центров, где производились глобальные технологии, обострило глобальную ситуацию. Особенно остро для Европы и естественно для Соединенных Штатов выглядела ситуация в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В конце 70-ых, в начале 80-ых годов практически все прогнозы утверждали, что Азиатско-Тихоокеанский регион превратится в ведущий экономический центр планеты и в ведущий технологический центр планеты естественно, на протяжении 15-20 лет. Перед Европой слала острая крайне актуальная проблема превращения в задворки цивилизации, во второстепенный регион.
Новые глобальные вызовы. Ослабление СССР.
Третьим глобальным вызовом, с которым столкнулась Европа в конце 70-х начале 80-х годов, выступило ослабление Советского Союза. Уже было очевидно, что Советский Союз, при определенных внешне политических действиях может отстать по темпам научно-технического прогресса от трех других центров производства глобальных технологий. Ибо, в конце 70-ых годов уже определилась сырьевая специализация внешней торговли Советского Союза с развитыми странами. Сохранение высоких цен на нефть газ и металлы давало возможность Советскому Союзу за счет нефте-долларов развиваться. Однако изменения мировой конъюнктуры на сырье могло привести к резкому ослаблению Советского Союза как одного из четырех конкурентных между собою в тот момент центров производства глобальных технологий.
В случае ослабления Советского Союза возникала перспектива к быстрому формированию в Европе очень мощного социально-экономического и политического интегрированного организма в составе ЗЕ и Восточной Европы. Немаловажным региональным фактором, который оказывал влияние на Европу в конце 70-х начале 80-х годов, являлось исламское фундаменталистское движение в прилегающих к Европе мусульманских регионах.
Исламская революция в Иране продемонстрировала высокую вероятность формирования в регионе Персидского залива нового мощного центра глобальной силы, глобального влияния, который может оказать конструктивное воздействие на Европу. Ибо Западноевропейские страны все же значительную часть необходимого им сырья брали не в Советском Союзе, а все же в регионе Персидского залива. То есть в конце 70-ых начале 80-ых годов перед странами ЗЕ как минимум стала острая проблема ответа на новые глобальные вызовы, с которыми столкнулось все человечество.
Ответ ЗЕ на новые глобальные вызовы требовал выхода на новый уровень интеграции, ибо только большой интегрированный социально-экономический политический организм мог сохранить глобальное значение в условиях перехода планеты к глобальным технологиям.
Бархатные революции в Восточной Европе.
Резко динамизировало ситуацию в Европе начало политики перестройки в Советском Союзе в середине 80-ых годов. На этом надо остановиться подробнее. Прежде всего, во второй половине 80-ых годов в ходе развития политики разрядки была подписана серия договоров о разоружении. Договора о разоружении, прежде всего договор СНВ-1, подготовка к заключению договора СНВ-2 и договор ОВСЕ эти договора привели к резкому падению напряженности в Европе. Началась массовая конверсия промышленных производств и на Западе и на Востоке. Только за счет конверсии после некоторого переходного периода высвобождались громадные ресурсы для реализации программ направленных на скачок в фундаментальных технологиях, фундаментальных исследованиях для выхода развитых стран на новый виток научно-технической революции.
Помимо конверсионных программ, помимо общего падения уровня напряженности в Европе, развитие политики разрядки в конце 80-ых годов привело к нескольким очень крупным геополитическим последствиям.
Вероятно самым мощным из этих геополитических последствий резкое падение значения Советского Союза в Восточной Европе. После начала политики перестройки в 1985 году судьба правящих режимов в восточноевропейских странах была предрешена. Весь вопрос состоял только в том, кто придет на смену, какие силы придут на смену правившим на протяжении примерно 20-ти лет, скажем так, "постчехословатским" режимам в странах восточной Европы.
В самом конце 80-ых годов действительно произошло падение всех без исключения коммунистических правительств странах Восточной Европы. В одних странах это произошло резко, как в Румынии, в других странах это произошло плавно, как в Чехии, однако во всех странах Восточной Европы в конце 80-ых годов коммунистические режимы пали. Одновременно с падением коммунистических режимов из Восточной Европы были выведены советские войска. Советские войска не просто выводились, а в большинстве случаев сокращались согласно договорам о разоружении. То есть полностью уничтожались. В восточно-европейских странах, которые тоже попали в зону действия договоров о разоружении, одновременно с бархатными революциями происходило падение общего уровня милитаризации и степени полицейского контроля над обществом.
Объединение Германии. Всплеск восточноевропейского национализма.
Наиболее мощное значение для европейской интеграции в серии бархатных революций в конце 80-ых годов имела смена правившего коммунистического режима в ГДР. Бархатная революция в ГДР, немедленно вылилась в воссоединение Западной и Восточной Германий, путем поглощения бывшей Федеративной Республикой Германией, бывшей Западной Германией Германской Демократической Республики.
Объединение Германии было предрешено не только массовым движением за воссоединение, которое существовало и на Западе и на Востоке Германии. Объединение двух Германий было предрешено политикой особо близких отношений между Советским Союзом и Западной Германией, которое имело место еще в конце 60-ых годов.
Объединение Германий привело к появлению в центре Европы очень крупного геополитического экономического организма. Даже демографически объединенная Германия это наиболее крупное государство в Европе, за исключением России. В объединенной Германии проживает более 80-ти миллионов человек. ВНП Германии превосходит ВНП любой иной европейской страны.
В конце 80-ых годов объединение Германии поставило в порядок дня проблему о выборе объединившейся страной своего дальнейшего внешне политического курса и своей дальнейшей ориентации в масштабе всей планеты. Мы еще не раз вернемся к проблеме взаимоотношений между объединенной Германией и остальными европейскими странами и к месту Германии в новой Европе. Сейчас же отметим что, бархатные революции конца 80-ых годов в Восточной Европе в большинстве случаев проходили не только под лозунгами демократизации.
В большинстве случаев, особенно на начальных фазах бархатные революции проводились политиками двух направлений. Это были, прежде всего, сторонники развития либерального пути развития этих стран, западные силы. Но не меньшее значение имели во всех без исключения восточно-европейских странах националисты. В конце 80-ых годов проблема антирусскости, проблема культурного возрождения, проблема национального возрождения особенно языкового всех народов Восточной Европы, эти проблемы были весьма актуальны. И все бархатные революции сопровождались очень мощным ростом национализма в восточно-европейских странах.
Более того, национализм в конце 80-ых годов охватил своим влиянием не только восточно-европейские государства, но и западные республики бывшего Советского Союза, да собственно все республики бывшего Советского Союза и большинство западноевропейских государств. Именно в конце 80-ых годов во Франции резко выросло влияние ультраправых во главе с Ле Пеном и именно в конце 80-ых годов в объединенное Германии началось движение, которое может смело рассматриваться как символ того национализма, который поднял голову во всей Европе в конце 80-ых годов. В этот период в Германии массово в самых разных городах, в самых разных частях этой ставшей большой страны начались погромы, и даже сожжения заживо эмигрантов, иностранных рабочих, прежде всего турков. Было сожжено заживо несколько десятков человек. Эти акции в основном проходили в бывшей Восточной Германии.
То есть уровень национализма даже в Восточной Европе, как мы видим, был значительно выше, нежели в Западной Европе. Потребовалось массовое выступление антифашистов, которые насчитывали в некоторых случаях свыше миллиона человек, участников массовых акций, например, в Берлине в 89-ом году происходила огромная просто демонстрация, куда съезжались антифашисты со всей страны. И в этих демонстрациях численность участников временами превосходила миллион человек. Весь мир с очень большим вниманием наблюдал за эволюцией германского общества, ибо в 20-ом веке так или иначе, дважды мировые войны начинались с территории Германии.
В других восточно-европейских странах национализм, или лучше сказать национал-фундаментализм также был выражен весьма ярко. Наиболее ярко, наиболее обостренно проблемы национализма появились в конце 80-ых годов на территории бывшей Югославии, на территории тогда еще существовавшей Югославии. Это государство начало стремительно распадаться. В 1992 году в Югославии вспыхнула открытая гражданская война, которая, допустимо сказать, продолжается с перерывами до сих пор, принимая временами самые страшные, самые ужасные формы.
Обострение национальных проблем было характерно и для Чехословакии. В конце 80-ых годов одновременно с бархатной революцией в этом восточно-европейском государстве произошло разделение Чехословакии на два независимых государства Чехию и Словакию. Это уникальный случай, когда рост национализма удалось канализировать в цивилизованные формы, и раскол Чехословакии на две страны не сопровождался столь тяжелыми последствиями как голод в Югославии. Тем не менее, сам по себе раскол Чехословакии на два государства был следствием роста национализма и чехов и словаков и нежелания чехословаков жить в одной стране.
В Румынии рост национализма в конце 80-ых годов собственно и спровоцировал непосредственное восстание народа против Чаушеску. Первыми открыто против Чаушеску выступили этнические венгры в Тимишоаре и лишь затем, после их выступления, начались волнения собственно румынов в Бухаресте, где режим Чаушеску был свергнут.
В других восточноевропейских государствах также национализм был весьма мощной политической силой в этот период. Распад восточного блока привел к появлению на политической карте Европы очень серьезных предпосылок к выходу национализма на глобальную как минимум европейскую политическую арену в качестве крайне мощной силы. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что национал-фундаментализм в конце 80-ых годов стал одной из главных угроз долгосрочной европейской стабильности возможно даже и мира в Европе. Судьба восточно-европейского национализма или точнее национализма как такового в Европе в этот период в значительной мере, может быть даже в ключевой мере, зависела от того какой путь развития выберет объединенная Германия. Станет ли объединенная Германия, как обычно бывало в первой половине 20-го столетия и в 19-ом столетии, формировать на базе антирусских националистических сил в Восточной Европе свой собственный европейский блок или же Германия пойдет неким иным путем.
Реально все националистические силы в Восточной Европе сформулировали концепцию установления особых отношений между их странами и объединенной Германией, нацеленную против России и США. Все без исключения националистические движения в Восточной Европе мечтали, стремились, предполагали, боролись за установление отношений стратегического партнерства с объединенной Германией, и, разумеется, они желали прихода к власти аналогичной идеологии политических сил в Германии.
Идея БЧС
Наиболее мощно идея создания комплекса националистических стран Европы, союзником которых выступит объединенная Германия, наиболее мощно эта идея нашла свое выражение в региональной идее создания на территориях бывших республик Советского Союза так называемого Балтийско-Черноморского содружества. Юридических документов, которые бы оформляли Балтийско-Черноморское содружество в некую более менее понятную экономическую единицу существует немного, хотя тем не менее они есть.
Наиболее проработанными и, видимо, первыми договорам, которые так или иначе закрепляли создание Балтийско-Черноморского содружества как некоего элемента международных отношений, первыми юридическими документами являются протоколы к встречи в Минске представителей Белорусского народного фронта, украинского "Руха", литовского "Саюдиса" и народных фронтов Латвии и Эстонии в 1990 г. Согласно этим протоколам, руководители пяти националистических движений на Западе СССР провозглашали своей целью создание Балтийско-Черноморского содружества как экономического блока и как возможного военно-политического образования. Целями Балтийско-Черноморского содружества было укрепление во всех странах-участницах режимов, которые обеспечивают национальное возрождение в этих странах, то есть национал-фундаменталистских режимов. Один их очень важных источников экономической устойчивости стран БЧС рассматривалось увеличение транзитных платежей на торговлю между Россией и Западом через территорию стран БЧС. Учитывая, что почти вся торговля между Западом и Россией ведется через территории Прибалтики, Беларуси и Украины, понятно, о чем шла речь.
Эти соглашения имели ярко выраженный антирусский характер. Хотя, нельзя не отметить, что эти соглашения ставили под вопрос и экономическую устойчивость Германии. По крайней мере, затрагивали экономические интересы Германии на Западе. По сути, в случае победы эти соглашения оставляли для Германии мало шансов на выбор некой своей линии. Германия должна была либо поддержать БЧС, либо вступать в ожесточенную борьбу с БЧС.
Страны-участницы БЧС потому изначально предполагали и предлагали установление отношений стратегического партнерства с Германией. То есть предлагали своего рода союз с Германией против России и, как подразумевалось далее, против США и всего что связано с некими глобальными политическими силами. В качестве военной основы БЧС должно было бы опираться на украинскую и, возможно, белорусскую атомную бомбы. В конце 80-х гг. Ядерное оружие еще не было выведено с территории Беларуси и Украины, вопрос об обладании ядерным оружием Белоруссией и Украиной стоял достаточно остро. Особенно остро этот вопрос был поставлен на Украине. Украина объявила своей собственностью то ядерное оружие, которое располагалось на ее территории и мировому сообществу. России также потребовалось приложить очень большие усилия, дабы обеспечить за Украиной безъядерный статус.
В конце 80-х - начале 90-х гг. еще совсем не было уверенности в том, что Украина действительно сохраниться в качестве безъядерного государства, а не станет одной из мощных ядерных держав. Ядерный потенциал (около 1800 боеголовок), которым располагала Украина в конце 80-х начале 90-х гг., в случае сохранения этого потенциала за Украиной, сразу же выводил это государство в разряд третьей по ядерной мощи страны планеты.
Беларусь потенциально «претендовала» на "меньшее". Однако около 200 ядерных боеголовок, на которые теоретически могла бы рассчитывать Беларусь, превращали 10-миллионное государство в заметную геополитическую мощь, в случае если бы страна сумела обеспечить обслуживание своего ядерного щита. В любом случае украинское ядерное оружие, демографическая и тогда еще существовавшая экономическая мощь стран БЧС и их потенциальных союзников в Восточной Европе, технологии и финансы Германии в случае объединения всех этих ресурсов воедино - все это превращало БЧС и Германию в невероятно мощную силу в масштабе планеты. И главной задачей этой силы теоретически должно было бы быть обеспечение устойчивости режимов, чьей главной задачей было бы национальное возрождение на территории своих стран.
В конце 80-х годов в Европе на руинах распадающегося восточного Блока очень внятно и мощно замаячила перспектива появления европейского сообщества наций, построенного по принципу нацистской Новой Европы первой половины 40-х годов. То есть европейского сообщества как иерархии европейских государств, с однотипной националистической идеологией, но с разным положением на международной арене и в европейской иерархии. Во главе этой иерархии в конце 80-х годов многими в Восточной Европе мыслились объединенная Германия и ядерная Украина.
Надо отметить, что идея Балтийско-Черноморского Содружества, при всей своей дерзости, при всей своей на первый взгляд мощи, вовсе не была идеей иллюзорной, идеей, которую прорабатывали только интеллектуалы.
Именно эта идея обеспечила стабильность на границах восточно-европейских государств. Именно благодаря этой идее, этой мечте европейские национал-фундаменталисты не стали разжигать территориальные споры между собой. Уже в минских, 1991 года протоколах содержатся четкие и внятные обязательства ведущих националистических движений в пяти бывших Советских Социалистических Республиках. Эти обязательства включали в себя: во-первых, гарантию границ, межгосударственных границ в этом регионе; во-вторых, гарантию прав этнических меньшинств на своей территории. Безусловно, националистические движения защищали интересы только своих этносов на территориях друг друга. Речь об этнических правах русских в Прибалтике не шла.
Благодаря идее БЧС правое движение в Восточной Европе остановили раскрутку территориальных конфликтов Карабахского типа, или Приднестровского типа на всем периметре своих границ. В конце 80-ых годов такие конфликты уже начали раскручиваться в Западном Полесье. Именно в 1989 году в этом регионе были собраны сотни подписей местных жителей за присоединение большей части Брестской области территории Белоруссии к Украине.
Одновременно в этом же регионе очень быстро началось развитие своего собственного сепаратистского ятвяжского движения. В конце 80-ых годов обострился Виленский вопрос. Президиум Верховного Совета Белоруссии, БССР еще с подачи Москвы принял постановление, согласно которому выдвигались территориальные претензии к Литве, и в принципе ставился вопрос о принадлежности Литве города Вильнюса и всего Виленского края. Тогда же начались массовые митинги за присоединение к Советскому Союзу или к Белоруссии Латгалии в Латвии и начиналось соответствующее сложное движение в Черниговской области Украины, которое могло бы завершиться формированием в этом регионе белорусского сепаратистского движения.
Естественно, сепаратистские движения во взрывоопасных точках в той или иной форме все ориентировались на Москву и в той или иной форме все эти движения поддерживались московскими силами. Естественно, что антимосковские, антирусские установки правых движений пяти бывших Республик Советского Союза позволили нейтрализовать угрозу пограничных конфликтов между этими странами. Что кстати и было сделано. Возможно, главный результат существования идеи БЧС и состоит в том, что, не будучи воплощенной в реальность, эта идея, эта мечта остановила националистические движения стран регионов в конце 80-ых, начале 90-ых годов, от стимулирования крупных межнациональных конфликтов в этом регионе. Реально существовавший антирусский союз националистов региона потенциального БЧС позволил сохранить межнациональный мир в этом регионе.
Достаточно парадоксальная ситуация. Стоит также иметь в виду, что страны региона, та же Украина, Беларусь, в конце 80-ых, начале 90-ых годов еще вовсе даже не уничтожили обычное вооружение. Та же Украина располагала более чем 4000 танками, а Беларусь более чем 2000 танками.
В принципе, реализация идеи БЧС в тот период была реальной и не одна внешняя сила с помощью грубого насилия не имела ни малейших шансов остановить реализацию идеи формирования в Европе блока националистических, национал фундаменталистских европейских государств.
Далее вслед за формированием устойчивого БЧС в союзе с Германией, создавалась реальная возможность подключение к БЧС некоторых других стран. То есть предполагалась перестройка всей геополитической карты Европы. А далее за успехом большого БЧС рассматривалась перспектива формирования особых партнерских отношений между БЧС и Ираном. Ибо БЧС нуждался в дополнительных источниках углеводородного сырья помимо России. Именно на иранскую нефть были ориентированы идеи создания Балтийско-Черноморского коллектора, как костяка энергетической системы объединенного БЧС. Балтийско-Черноморский коллектор должен был обеспечить поставку в страны региона и в том числе и в Германию значительных объемов нефти из региона Каспийского моря и из региона Персидского залива через территорию Закавказья и возможно Турции.
Идея оси Москва-Берлин.
Все развитие Европы в конце 80-х - начале 90-х годов могло пойти совершенно по иным направлениям, нежели произошло ныне. Еще одним вариантом развития Европы, а, возможно, и все системы глобальных отношений, которая развивалась в конце 80-х начале 90-х годов после краха восточного блока, заключалась в формировании отношений стратегического партнерства между собственно Россией и объединенной Германией. Это своеобразная "доктрина Горбачева". Эта идея пронизывала едва ли все его выступления по германскому вопросу. В разных формах эта идея была, да и в значительной мере продолжает оставаться одной из главных идей, популярных среди широких кругов московского истеблишмента.
Идея российско-германского стратегического партнерства гораздо проще, чем идея БЧС и его партнерства с Германией. Идея российско-германского партнерства в значительной степени базируется на апологетике старых геополитических отношениях в Европе, когда существовала на протяжении вероятно ста, может быть двухсот лет, по крайней мере, от времен Бисмарка однозначно.
Предполагалось, что Германия должна оплатить России свое объединение. Объединение в единую страну. Германия действительно в конце 80-х, 90-е годы осуществила большие массированные финансовые вливания в российскую экономику и превратилась в главного внешне экономического торгового партера России на Западе.
Помимо того предполагалось, что российско-германское стратегическое партнерство позволило бы удержать восточно-европейские государства от формирования жестко антироссийской группировки, ну и естественно Россия ожидала притока из Германии новых технологий в свою промышленность взамен на увеличение поставок в Германию своего сырья. Условно эту доктрину можно назвать доктриной Горбачева. Где-то как-то российско-германский союз, точнее идею особого российско-германского партнерства можно рассматривать как современный аналог Пакта Ропалло, ибо установление прямых стратегических отношений между Россией и объединенной Германией, безусловно, стимулировало внутри объединенной Германии националистические силы. И естественно такие же силы стимулировались и в России. Хотя бы в силу того, что и Германия и Россия нуждались в пацификации, в нейтрализации восточно-европейского массива националистических движений.
Помимо того, Германия после второй мировой войны не обладала непосредственным доступом к тем источникам сырья, которые необходимы для промышленности Германии. Она не обладала после второй мировой войны устойчивыми сферами влияния в странах третьего мира и где бы то ни было за пределами Европы. Наконец, Германия не обладала никакой формой военно-политической устойчивости относительно тех же Соединенных Штатов, Франции или Англии. Установление прямых стратегических отношений между Россией и Германией открывали возможности к тому, чтобы объединенная Германия со всей ее экономической мощью получила бы тыл в виде ядерной России.
Россиийско-германское партнерство, по сути, открывало возможности к реанимации Германии как мощной, очень мощной военно-политической силы. Естественно, повторение в новых условиях пакта Ропалло не могло радовать ни Соединенные Штаты, ни Англию, ни Францию. Естественно, что этот вариант развития Германии и России был не удобен для многих очень влиятельных сил на планете. Если же говорить в других категориях, то с точки зрения европейской безопасности, формирование устойчивого русско-германского союза означало дестабилизацию всей системы безопасности в Европе. Дестабилизацию серьезную, долгую, дестабилизацию, результатом которой вполне могло бы послужить в достаточно быстром времени новая большая война. Ну а для начала русско-германское партнерство влекло за собой усиление в Германии ультраправых политических сил.
Либеральная европейская интеграционная альтернатива
Распад Советского блока в конце 80-х годов повлек за собой несколько дополнительных, может быть даже не столь значимых последствий как объединение Германии, однако, также очень важных формаций для понимания предпосылок появления европейского союза. Я бы хотел выделить три основных последствий распада Советского блока, важные для понимания природы нынешней европейской интеграции.
На время резко упало геополитическое значение Соединенных Штатов. По мере разоружения, заключения все новых договоров о разоружении, и реального разоружения бывшего восточного блока, США и стран НАТО военно-политическое значение Соединенных Штатов в Европе падало. В регионе Персидского залива, который является зоной жизненных интересов Соединенных Штатов Америки, возникла перспектива формирования единого арабского государства, которое бы контролировало большую часть нефтяных ресурсов этого региона.
В 1990 году Ирак оккупировал Кувейт, и возникла перспектива оккупации Ираком и других регионов в зоне Персидского залива. Возникла перспектива формирования в лице Ирака мощной арабской державы, которая контролировала бы большую часть нефтяных потоков приходящих из стран третьего мира в развитые страны мира, в том числе, кстати, и в Японию. То есть если Европа могла бы за счет российского сырья компенсировать потери от потенциально возможных действий Ирака против индустриально развитых государств, то США в случае появления мощного антиамериканского Ирака теряли потенциал к устойчивому глобальному лидерству.
Наконец, в конце 80-х годов еще вовсе не однозначна была перспектива потери Восточной Европой и бывшим Советским Союзом своей промышленной мощи. Теоретически еще сохранялась возможность для быстрого технологического рывка всего бывшего Советского Союза, восточного блока и Европы вперед, вверх, за счет, во-первых, конверсии промышленности; во-вторых, за счет объединения технологических и финансовых ресурсов Европы и природных ресурсов бывшего Советского Союза. У США подобной перспективы не просматривалось. Более того, у США все более острой становилась проблема взаимоотношений с Азиатско-Тихоокеанским регионом, куда все более смещался экономический центр глобальной экономической активности.
D конце 80-х, начале 90-х годов, как ни странно распад восточного блока привел к развитию ряда геополитических тенденций, которые влекли за собой падение геополитической роли США в масштабе всей планеты. Естественно, США не могли, сложа руки, наблюдать за этим процессом. И также естественно, что в какой то мере интересы США воплотились в реализации идеи европейского союза не как союза националистических государств, не как новой оси Москва-Берлин, а как западно-ориентированного союза европейских стран с однотипной с США либеральной идеологией в качестве своей духовной основы.
Для провала любых вариантов антиамериканского развития в Европе требовалось ослабление России и Украины. В начале 90-ых годов такое резкое ослабление потенциального европейского тыла произошло. Августовская неудачная попытка переворота в 1991 году в Москве привела к распаду Советского Союза и к приходу в России к власти сил ориентированных не на союз России с Германией, а сил ориентированных скорее на стратегическое партнерство между Россией и США.
Крах Советского Союза в октябре 1991 года в Вискулях сделал бесперспективными любые попытки германских ультраправых или просто правых, излишне правых сил реализовать идею нового Ропалло. Естественно, что после краха Советского Союза Германии ничего не оставалось, как пойти на другую интеграцию, на другой союз, на более логичный для Германии союз, не требовавший коренной ломки всей идеологии и культуры послевоенной Германии, то есть на союз в Европе с Францией и Англией, на создание европейского союза.
В декабре 1991 года, буквально через несколько недель после Вискулей, в маленьком голландском городке Маастрихт министры иностранных дел их 12 западноевропейских государств подписали договора о создании европейского союза. Один договор о политическом союзе и договор о финансовом союзе. В феврале 1992 года в том же Маастрихте главы 12 западноевропейских государств парафировали эти соглашения, и начался медленный сложный процесс ратификации договоров о европейском союзе согласно национальному законодательству стран участниц.
С этого момента перспективы формирования комплекса националистических государств в Восточной Европе потеряли свою перспективу, и идея формирования оси Москва-Берлин также потеряла свою геополитическую перспективу. Осталась всего лишь комплексом торгово-экономических и финансовых взаимоотношений между Германией и Россией. Если говорить плакатно, то подписание в Маастрихте договоров о создании европейского союза можно рассматривать как новую Ялту, как новую победу либерализма над национализмом, как выигранную Западом третью мировую войну, угроза которой вновь происходила с территории Германии и территории России. Просто эта третья мировая война была выиграна в зародыше, была выиграна без стрельбы, без бомбежек, без колонн с военнопленными, была выиграна дипломатическим путем.
2. Четыре европейских «Да!». Большой рынок превыше всего.
Рассмотрим подробнее Маастрихтские соглашения в свете обозначенных проблем европейской безопасности и попробуем вычленить, каким же образом была нейтрализована угроза, которая потенциально исходила с территории Германии, в случае, если бы объединенная Германия избрала несколько иной вектор своего развития.
Отправная точка европейской интеграции в ее Маастрихтском варианте это так называемые четыре европейских "да": свобода передвижения товаров, капиталов, людей и информации. Именно эти четыре принципа были положены в основу договоров заключенных в Маастрихте и во исполнение этих четырех принципов были подписаны и все остальные пункты Маастрихта. История европейского союза после Маастрихта - это история воплощения в жизнь четырех европейских "да" и история проблем с воплощением этих четырех принципов.
К моменту подписания Маастрихтских соглашений Европа проделала длинный и сложный и очень плодотворный путь к своей глубокой интеграции. Однако на границах между восточно-европейскими странами все еще стояли таможенные пункты, валюты в каждой из европейских стран были свои, а законодательства разных европейских стран в значительной мере противоречили друг другу. Принятие четырех базовых принципов европейской интеграции открывало перед европейскими странами громадные перспективы, хотя и требовало огромных реформ во всех странах участницах европейского союза. Что за перспективы открывали эти четыре европейских "да"? Во-первых, после реализации этих четырех принципов европейский союз превращался в самое мощное на всей планете по емкости рыночное пространство, то есть рынок европейского союза становился более емким более привлекательным для инвесторов, нежели рынок, например США.
С другой стороны в европейском союзе благодаря созданию самого мощного интегрированного единого рыночного пространства сконцентрировалась достаточно большая демографическая масса. 12 стран подписавших договор в Маастрихте имели совокупное население порядка 360 миллионов человек. Территория, правда, европейского союза оставалась незначительной, однако экономическая промышленная мощь, которая концентрировалась в европейском союзе превращала этот западный полуостров Евразии однозначно в один из двух может быть трех экономических центров планеты.
То есть основные проблемы, с которыми столкнулась Европа в конце 80-х годов, а именно проблемы связанные с выходом научно-технического прогресса на уровень создания глобальных технологий, эти основные проблемы, благодаря Маастрихтским соглашениям, могли быть успешно преодолены, и Европа вполне могла остаться в числе глобальных лидеров и на новом витке развития научно-технической революции. Однако реализация четырех европейских "да" была процессом сложным, и этот сложный процесс имел свои закономерности. Прежде всего, вставал вопрос о политическом суверенитете стран, участниц Маастрихтских соглашений. Дело в том, что реализация четырех принципов немедленно ставила в порядок дня вопрос о верховенстве либо национальных законодательств, либо союзных договоров над национальными законодательствами. Безусловно, экономические выгоды, которые европейские страны получали от Маастрихтских соглашений, были очень высоки. Однако, что уж тут скрывать, европейские государства должны были пойти на ликвидацию очень важных, ключевых элементов собственных национально-государственных машин.
Прежде всего, это касается национального суверенитета над внешне экономическими операциями. По истечении достаточно короткого срока, внутренние границы между странами участницами европейского союза должны были быть фактически упразднены. Затем, немедленно вставал вопрос о демографических тенденциях, эмиграции точнее. Так или иначе, а европейские государства имели, да и в значительной мере и сейчас имеют собственные национальные политики регулирования эмиграционных процессов, открытие границ, безусловно, трансформировало эти национальные политики в одну единую общенациональную, далеко не все общества к этому нормально относились.
Вставал вопрос о борьбе с преступностью, ибо открытие границ, как бы слабы эти границы не были до Маастрихта, открытие границ между западноевропейскими странами открывало, в том числе эти границы и для преступности. Вставал вопрос и об охране внешних границ. Ибо, естественно, граница, к примеру, Португалии или Испании охранялась значительно слабее, нежели нынешняя граница той же Франции. И потому создание Европейского Союза, члены которого не имели бы внутренних границ между собою, открывало возможности для массовой эмиграции в наиболее развитые европейские страны людей извне, из более слаборазвитых государств. Наиболее боялись этой эмиграции, безусловно, Германия, она опасалась эмиграции с Востока, из стран бывшего Советского Союза, восточного блока, а также Турции и весьма опасалась наплыва эмигрантов Франция, прежде всего из Северной Африки.
Само подписание Маастрихтских соглашений немедленно требовало создания единых органов внешнего контроля за внешней границей европейского союза, то есть укрепления внешней границы этого нового образования. Немедленно требовалось создание европейской полиции, требовалось создание множества других силовых структур, которые могли бы поддержать стабильность общества всего европейского союза перед лицом разного рода внешних и внутренних угроз. Естественно эти единые органы управления европейским союзом должны были быть наднациональными. И их интересы, интересы этих новых союзных ведомств должны были быть защищены в первую очередь.
Национальная традиция и интеграция
Далеко не все нации европейского союза были в одинаковой степени подготовлены к европейской интеграции. Далеко не все были готовы к столь высокой степени растворения своей национальной культуры в той общей панъевропейской культуре, которая должна была неминуемо возникнуть после открытия границ и создания различного рода единых органов управления европейским союзом. Это очень явно проявилось в процессе ратификации Маастрихтских соглашений. Ратификация этих соглашений затянулась и продолжалась более двух лет. Более того, само по себе начало ратификации Маастрихтских договоров было по-своему драматичным.
Первой страной, где согласно национальному законодательству проводился референдум, была Дания, и свыше половины датчан высказались против вхождения их страны в состав европейского союза. Лишь позднее, в ходе второго референдума по этому вопросу, когда другие государства уже ратифицировали, Маастрихтские соглашения в ходе второго референдума датчане очень небольшим перевесом голосов высказались за вхождение Дании в состав европейского союза. Датское общество очень много усилий в последние десятилетия потратило на то, чтобы построить свой датский образ жизни и построить страну таким образом, как хотели именно датчане и интернационализация, европеизация контингента для очень значительной части датчан выглядели излишне глубоким вмешательством в культурную жизнь Дании, излишне мощной трансформацией датской культурной идентичности.
Еще более сложным последствием могло быть голосование французского общества по вопросу ратификации Маастрихтских соглашений. Во Франции победу сторонники Маастрихтских договоров одержали крайне небольшим перевесом голосов, порядка полу процента французов проголосовали за ратификацию Маастрихтских соглашений. Всего лишь полу процентом победили сторонники европейской интеграции во Франции. Позднее, в одной из западноевропейских стран, а именно в Норвегии, в ходе референдума о присоединении к европейскому союзу, позднее в 1995 году, сторонники европейской интеграции проиграли, и Норвегия отказалась вступать в состав европейского союза. Это единственное западноевропейское государство, которое входит в НАТО, но не входит в ЕЭС. Одной из главных причин, по которой Норвегия не желает становиться членом европейского союза, это как раз страх перед европеизацией, перед "панъевропеизацией", страх потери своей культурной идентичности.
Иными словами, успех процесса европейской интеграции в очень значительной степени зависел и зависит от успеха распространения того комплекса представлений о мире, пространстве, истории, о перспективах развития Европы, который можно было бы назвать панъевропейским, европейским, то есть наднациональным. Чем-то этот процесс напоминает создание в Советском Союзе новой исторической общности советского человека, просто в данном случае речь идет о европейском человеке, о европейском сознании.
Интегрированная европейская система ценностей
Единая европейская идеология, или может лучше сказать единая система ценностей, которую должен был бы обеспечить европейский союз, и эти четыре европейских "да", эта единая идеология европейского союза, естественно, базировалась изначально на принципах либерализма, индивидуализма. Примерно на тех же принципах, на которых базировалась и базируется идеология в США.
Иначе быть и не могло, ибо все послевоенные годы, в ходе холодной войны, да и в значительной мере и в предвоенные годы, военные годы, Запад боролся и всячески развивал именно эту систему ценностей, которые на Западе принято называть либеральными ценностями либеральной цивилизации. Быть может просто в отличие от США в Европе как континенте более старом, культура обладает большей этнической инерцией и исторические традиции, традиционные ценности для европейских народов имеют гораздо большее значение, нежели те же ценности для этнических групп населения США. Потому и многие акценты в европейской идеологии, той идеологии, которая обеспечивает существование восточноевропейского союза, многие акценты расставлены иначе, нежели в тех же США. К примеру, США всячески поощряют миграционные процессы, Европа все-таки в меньшей степени поощряет эту же миграцию. В США историческая традиция имеет относительно небольшое значение для общества, по крайней мере, традиция не очень глубока.
В Европе же, в процессе создания европейского союза, огромные деньги были выделены за счет союзных фондов самых разнообразных на реставрацию исторических памятников и даже на воссоздание множества исторических памятников, по планам, чертежам, рисункам, которые использовали в Греции. И действительно странно было бы от континента, который породил Древний Рим, Древнюю Грецию, империю Карла Великого, Папу Римского и Реформацию ожидать того же, что мы видим в США. Европейский либерализм изначально отличается от либерализма американского более глубоким историческим самосознанием, более глубокой исторической памятью. Однако это либерализм, и в основе идеологии европейского союза изначально было положено и в Маастрихте подтверждено господство примата прав человека над всеми остальными правами, принцип демократии, принцип свободы рынка. И быть может самое главное, что неизбежно вытекает из всех предшествующих, всех вышеперечисленных принципов, это принцип примата права над всеми остальными ценностями.
Совершенно естественно, что противниками европейского союза внутри ЕС первоначально выступили, прежде всего, националистические движения, ультраправые движения, существующие и существовавшие в каждой европейской стране. А также в значительной мере коммунисты, как сила, которая отстаивает интересы неких больших социумов, а не индивидуумов или же тем более Европы в целом. Хотя позднее произошли различного рода трансформации, и ультраправые остались на позициях противников европейского союза, коммунисты и левые в целом относятся относительно лояльно к Европейскому Союзу. Однако по началу, в начале 90-ых годов, все было не так.
Слаборазвитые европейские страны и регионы
Одной из важнейших проблем, которую должна была разрешить Европа уже в Маастрихте, это одна из самых важнейших проблем, была проблема слаборазвитых стран и регионов в европейском союзе. Дело в том, что открытие границ влекло за собой приход на многие новые рынки более мощных конкурентов, нежели были до тех пор. И, прежде всего эти мощные конкуренты располагались в странах наиболее высокоразвитых. Промышленность Испании, Португалии, Греции, Ирландии могла быть просто уничтожена более мощными корпорациями из Северной Франции, Англии или же Германии. С другой стороны открытие границ открывало возможность притока на рынки высокоразвитых стран регионов огромного количества товаров из слаборазвитых стран регионов европейского союза. Из той же Португалии или Испании сельскохозяйственная продукция могла хлынуть потоком во Францию, Германию и вызвать разорение множества местных фермеров.
Иными словами просто механическое открытие границ могло повлечь за собой упадок экономики в слаборазвитых странах регионах европейского союза и вызвать очень массовую миграцию населения из слаборазвитых стран регионов ЕЭС в высокоразвитые государства. Тем более, что процессы внутренней европейской миграции, все послевоенное время были достаточно динамичны. Почти в каждой европейской стране от 5% до 10% населения составляют эмигранты, выходцы извне Европейского Союза. Наиболее остро проблема эмиграции стоит в Германии и Франции, как в высокоразвитых государствах, особенно привлекающих внимание выходцев из слаборазвитых стран третьего мира.
Однако помимо выходцев из стран третьего мира в высокоразвитых государствах находиться и достаточно большое количество рабочих из слаборазвитых стран Западной Европы. Прежде всего, из Испании, Португалии и Греции и в меньшей степени Ирландии. В слаборазвитых странах ЕЭС наиболее высока безработица, особенно среди молодежи. Именно в слаборазвитых государствах Европейского Союза обладает относительно высокой долей сельского населения, а в сельской местности особенно высока безработица. То есть именно слаборазвитые государства могли дать новый поток, очень большой поток в течение короткого времени эмигрантов в высокоразвитые страны. В целом, численность той, потенциальной миграции, которая могла бы заполонить собой высокоразвитые государства регионы Европейского Союза, в случае механического открытия границ, без каких то сдерживающих факторов, эта совокупная численность потенциальной внутренней миграции могла бы достичь в течение 5-10 лет 20-ти, а может быть даже и более миллионов человек. И это, не считая неизбежно возрастающей внешней эмиграции.
Кстати в качестве одного из принципиально важных факторов внутренней миграции в Европейском Союзе в тот момент надо было рассматривать и бывшую Германскую Демократическую Республику. 16 миллионов населения которой, автоматически стали гражданами Германии, а Германия соответственно стала частью Европейского Союза, после распада восточного блока. Практически восточные немцы тоже могли бы организованно передвинуться несколько западнее, в случае, если бы не было принято неких сдерживающих мер.
Потому в Европейском Союзе, изначально, уже в Маастрихте была предусмотрена значительная программа по выравниванию уровней развития различных стран и регионов Европейского Союза. Эта программа региональная программа ЕЭС является одной из наиболее дорогостоящих, одной из наиболее масштабных и наиболее значимых для Европейского Союза и для европейской интеграции. А фонды выравнивания, созданные в рамках Европейского Союза, эти фонды формируются за счет отчислений в бюджет Европейского Союза от стран участниц ЕЭС. Прежде всего, от Франции с Германией. Эти фонды выравнивания являются, вероятно, одной из самых масштабных программ Европейского Союза в европейской интеграции и самой дорогостоящей, разумеется.
Санация депрессивных зон
Проблема регионов в Европейском Союзе не ограничивается проблемой подтягиванием уровней развития слаборазвитых стран регионов ЕЭС к уровню развития высокоразвитых регионов. Проблема регионов имеет еще как минимум два крупных аспекта, не связанных с отсталостью как таковой тех или иных стран. А именно, ряд регионов является зонами депрессивными, прежде всего это касается старых индустриальных центров, развитых стран Европейского Союза. Или же тех регионов, где ранее процветала добыча тех или иных ресурсов. Наиболее остро проблема ликвидации депрессивных зон стояла в Англии, в конце 80-х начале 90-х годов, где была необходима санация целых крупных угледобывающих регионов. Однако помимо Англии, такие же депрессивные зоны существовали тогда и во Франции и в Германии также.
Санация старых депрессивных зон должна была быть обязательно связана с инвестициями в реконструкцию промышленности и инфраструктуры этих ранее индустриальных очагов. В разных случаях должны были быть приняты разные программы, однако в любом случае предполагалось перепрофилирование этих прежних индустриальных регионов на некие новые экономические специализации. Сама по себе программа по санации депрессивных зон касалась в первую очередь высокоразвитых государств, однако, также была и до сих пор является одной из дорогостоящих программ европейской интеграции.
Стратегически важные регионы
Наконец третья группа регионов, применительно к которым должна была бы быть применена особая политика по их развитию в интересах ЕЭС, это были те регионы, развитие которых должно быть стимулировано в интересах Европейского Союза. Прежде всего, это касается тех регионов, которые расположены на линиях коммуникаций, в которых заинтересован Европейский Союз как достаточно интегрированное целое, точнее высоко интегрированное целое. В частности одним из таких регионов является Южная Испания. Именно через Южную Испанию предполагается проведение в Европейский Союз очень важного газопровода и некоторых других транспортных артерий. Именно Южная Испания становиться одними из наиболее важных ворот Европейского Союза в Африку и естественно, что инвестиции в те регионы и центры в Южной Испании, которые расположены близ Гибралтара, эти инвестиции являются инвестициями в развитие экономики всего Европейского Союза. Потому, Испания имеет законное право рассчитывать на помощь в развитии экономики как минимум в своей южной части от Европейского Союза.
Другим таким регионом является, например Германия. Те коммуникационные проекты, которые предполагается осуществить в интересах Европейского Союза в энергетике и на транспорте на территории Германии, являются проектами в интересах всего Европейского Союза. Те же Ямальские газопроводы, внутренние газопроводы в Северной Германии и в Голландии позволят объединить всю газопроводную сеть Европейского Союза в единую систему. И в той или иной степени, Германия имеет право получить поддержку со стороны всего Европейского Союза для стимулирования развития именно тех регионов, которые связаны с существованием функционированием крупных панъевропейских проектов.
В ряде случаев Европейский Союз обязан профинансировать в своих собственных больших европейских интересах развитие ряда регионов, где были бы сконцентрированы особенно высокоразвитые наукоемкие производства, и система образования, система научных исследований. Нечто на подобие ранее существовавших в Советском Союзе закрытых городов, но в Европе они не закрываются. Однако инвестиции в реализацию неких фундаментальных проектов требуют концентрации в неких локализированных географических точках, что само по себе является очень дорогостоящим делом. Однако в интересах Европейского Союза, часть расходов на особенно быстрое развитие вот этих мест концентрации высоко сложных наукоемких производств, берет на себя Европейский Союз. То есть региональная программа в рамках европейской интеграции являются одной из наиболее дорогостоящих и наиболее сложных программ. Программы, правда, без которой невозможна никакая успешная европейская интеграция.
Новая иерархия европейских регионов и стран
Одним из наиболее интригующих аспектов региональной программы в Европейском Союзе или программы развития регионов, это то, что под влиянием Европейского Союза, под влиянием европейской интеграции происходит коренная перестройка всей социально-экономической структуры Западной Европы. И одни регионы поднимаются вверх, другие регионы опускаются вниз, однако эта новая социально-экономическая структура, которая возникает на месте той бывшей домаастрихтской становиться интегрированной подобно тому, как была интегрирована экономика и социально-экономическая структура бывшего Советского Союза.
И вот уже в рамках этой новой уже европейской союзной социально-экономической структуры Европы возникает и новая иерархия регионов, вместо той прежней системы, когда и региональная иерархия возникала, прежде всего, в рамках национальной государственности, теперь возникает новая иерархия, существующая в рамках Европейского Союза. Уже в Маастрихте это было осознано, понятно и это возникновение новой Европы было сформулировано в виде лозунга "От Европы - наций к Европе - регионов". Европа регионов должна быть сильнее Европы нации. Со временем Европа наций действительно трансформируется в Европу регионов, и Европа регионов является главной задачей, которую должны профинансировать региональные программы Европейского Союза. Уже очевидно, что постепенно все более актуальным становится еще более радикальный европейский лозунг - "К нации-Европе!"
Принципиальное значение Евро
Принципиально важной проблемой для Европейского Союза с самого начала была признана проблема создания единой валюты Европейского Союза. Естественно единый рынок не может существовать без единой валютно-финансовой системы и естественно, что эта единая валюта в условиях рыночного хозяйства является, возможно, самым главным, интегрирующим экономики всех стран ЕС факторов. Естественно, создание единой валютно-финансовой системы Европейского Союза это крайне дорогостоящее предприятие.
Учитывая косвенные издержки на создание единой европейской валюты, можно предполагать, что эта программа была наиболее дорогостоящей программой европейской интеграции. Возможно, даже, более дорогостоящей, чем программа выравнивания уровней развития различных стран, регионов ЕС.
Разумеется, основная тяжесть по созданию единой европейской валюты легла на экономики наиболее развитых европейских государств, и, прежде всего, на экономику Германии. Вероятно, не будет излишним преувеличением, что единая европейская валюта, которую мы сейчас называем "евро" это, прежде всего немецкая марка, распространенная до масштабов всей Европы. Не даром и центр финансовой системы Европейского Союза, финансовая столица Европейского Союза, как было решено в Маастрихте, размещена в немецком Франкфурте-на-Майне.
Одна из важнейших проблем Европейского Союза на пути к формированию единой финансовой системы это исход капиталов из Европы. Европейский Союз естественно заинтересован в том, чтобы привлечь именно в свою экономику как можно больше свободных инвестиционных ресурсов со всего мира, и, естественно, заинтересован в сдерживании вывоза капиталов за свои границы. Уже в 1992 году европейские государства, члены Европейского Союза, Европейский Союз, примерно согласовали квоты, которых они постараются придерживаться при экспорте капитала за пределы Европейского Союза. Причем эти квоты определены на 15 лет, и они определены также и для отдельных регионов планеты. Скажем, Восточная Европа должна была бы получить в течение 10-15 лет не более 200 миллиардов долларов инвестиций из стран Европейского Союза, чтобы исход инвестиций в ЕС это регион не привел к дисбалансу между процессами европейской интеграции и развитием Восточной Европы, чтобы не наросли процессы дезинтеграции в Европейском Союзе. Также определены примерные квоты и для других регионов планеты.
Уже в Маастрихте было видно, что формирование единой европейской валюты приведет к глобальному столкновению этой валюты с долларом. Изначально европейская валюта, поначалу думали назвать ее "экю", затем все-таки остановились на более нейтральном названии "евро". Изначально европейская валюта предполагалась как независимые доллары. То есть уже в Маастрихте программировался будущий если не конфликт, то, по крайней мере, достаточно сложные отношения между Европой и Соединенными Штатами Америки. Это очень важный для нас аспект, для наших дальнейших оценок процесса европейской интеграции.
Надо отметить, что из всех интеграционных программ, которым был дан старт в Маастрихте, программа создания единой европейской валюты, вероятно, была наиболее сложной и продвигалась с самым большим трудом. Это естественно, ибо рыночная экономика это, прежде всего единая финансовая система в рамках некоего экономического пространства. И, естественно, что создание большой, самой емкой на планете рыночной экономики в масштабе Европейского Союза, эта проблема она, прежде всего, зацикливалась на создании единой финансовой системы и естественно, что именно финансовая проблема наиболее трудно разрешима. Тем не менее, единая европейская валюта она существует, хотя не все европейские страны еще перешли на "евро". Однако вскоре на евро перейдут, вероятно, все.
Надо отметить, что наибольшие выгоды от введения устойчивой единой европейской валюты приобретают те страны, которые обладали естественно слабыми валютами. А это как раз, те же самые государства, которые подпадают под программы выравнивания уровня развития различных стран, регионов европейского Союза. То есть Греция, Португалия, Испания, Ирландия, а также - бывшая ГДР (пусть и в своеобразной иной форме).
Богатые государства, члены Европейского Союза должны профинансировать финансовую устойчивость слабых членов ЕС. В значительной мере единая Европейская валюта, сама программа создания единой европейской валюты означает ослабление устойчивости финансовой системы развитых государств, ради усиления устойчивой финансовой системы слаборазвитых государств, членов ЕС. Однако развитые государства вынуждены идти на это в связи с общими интересами Европейского Союза. Ну а малые государства, в свою очередь в обмен на получаемую от развитых стран помощь лишаются реального суверенитета. Но не в пользу Германии или Франции, а в пользу Европейского Союза как единицы, как некоего целого.
Малые страны Европы, особенно слаборазвитые страны Европы, весьма заинтересованы в углублении европейской интеграции и в становлении Европейского Союза. Общества малых слаборазвитых государств получают в рамках Европейского Союза громадные новые возможности для своего развития, каковых никогда бы эти слаборазвитые государства не имели бы вне Европейского Союза.
Правда, конечно же, отметим, что националистические движения в слаборазвитых европейских странах отдают себе отчет в том, что их страны лишаются независимости, и националистические движения слаборазвитых государствах, как правило, настроены против европейской интеграции. Причем ультраправые во всех странах, и в развитых странах Европы также, как уже говорилось выше, являются оппонентами европейской интеграции, ибо все страны лишаются своей независимости в рамках Европейского Союза в пользу союзного центра. После Маастрихта всего лишь начался сложный длительный процесс формирования этого союзного центра и единого европейского интегрированного целого.
В 1997 году был образован консорциум, в составе которого были:
- белорусские структуры. Прежде всего, Франко-белорусский факультет политических наук и международных отношений ЕГУ, единственное подобное учебное заведение в эксСССР и бывшем СЭВ\ОВД.
- Институты политических исследований Франции (среди них: институт Гренобля, Парижа (Саенс По), Страсбурга, Бордо)
- Тринити колледж (Дублин, Ирландия. Политический департамент)
Консорциум получил по программе TEMPUS - TACIS в Брюсселе финансирование на исследования и разработку университетских образовательных курсов по европейской интеграции.
Тема Ю.Шевцова касалась исследования трансформации социально-экономической структуры стран ЕС в ходе европейской интеграции.
Книга написана в 1998 году.
Издана в 2003.
Текст разделен на 2 файла.
Первый - ниже
Второй тут
***
Ю.Шевцов
Европейская интеграция. Введение в проблему.
Издательство "Белый свет" и Альманах Геополитика
Минск, 2003
Содержание:
От автора
Введение
1. Предпосылки образования ЕС. Нереализованные альтернативы
Либерализм – идеологическая основа европейской интеграции
Наследие Плана Маршалла
Обе послевоенные Европы не были германоцентричными
Крушение колониальных империй
Индустриализация Восточной Европы
Рост мировых цен на нефть и европейская конвергенция
Новые глобальные вызовы. Глобальные технологии
Новые глобальные вызовы. Конкуренция между центрами стандартизации
Новые глобальные вызовы. Ослабление СССР
Бархатные революции в Восточной Европе
Объединение Германии. Всплеск восточноевропейского национализма
Идея БЧС
Идея оси Москва-Берлин
Либеральная европейская интеграционная альтернатива
2. Четыре европейских «Да!». Большой рынок превыше всего
Национальная традиция и интеграция
Интегрированная европейская система ценностей
Слаборазвитые европейские страны и регионы
Санация депрессивных зон
Стратегически важные регионы
Новая иерархия европейских регионов и стран
Принципиальное значение Евро
3. Большие проекты – формирование инфрастуктурного ядра Союза
Единый ТЭК
Укрупнение корпораций
Борьба за глобальное технологическое лидерство
Построение информационного общества
Социально-культурная революция. Средний класс
4. Франко-германская европейская несущая ось
Денацифицированная Германия
Французский универсализм - локомотив евроинтеграции
Малые страны ЕС
Великобритания – автономный остров-мир
5. Объединенная Европа и остальной мир
Азиатский кризис
Расширения ЕС
Введение евро в глобальном контексте
Особое значение расширения Европы на Восток
Заключение. Амстердамский договор: от союза к федерации и новым расширениям
***
От автора
Уважаемые читатели,
данная работа была написана в качестве своего рода учебного пособия к курсу "Социально-экономические аспекты европейской интеграции", прочитанному в 1998-1999 учебном году на Франко-белорусском факультете политических и административных наук Европейского гуманитарного университета (Минск, Беларусь).
Отсюда не очень характерная для моих текстов терминологически упрощенная, даже несколько публицистичная стилистика и минимум научного аппарата. Мне было необходимо донести до студентов некие схемы, концепты, общее видение проблемы. Работа же с первоисточниками была частью наших семинаров. К сожалению, в свое время этот текст не был напечатан. Причина была банальна - я занялся иными темами и проектами и оставил чтение лекций в университетах. Никак не находилось времени отредактировать этот текст и подготовить его к рецензируемой публикации.
Не хватит времени на это, очевидно, и дальше. Между тем, было бы интересно все таки увидать критику высказанных в нем некоторых положений, пока жизнь окончательно не сделала всю европейскую интеграционную проблематику 90-х годов предметом изучения историков. В этом ожидании критики и состоит смысл представленного Вам облегченного и стилистически во многом на мой взгляд несовершенного текста.
14.03.2003
г.Минск.
Введение
Европейская интеграция больше не вызывает серьезных споров. Еще недавно, буквально лет пять тому назад можно было услыхать заявления от весьма солидных политиков и политологов о сомнительности и даже и заведомой неудаче идеи создания Европейского Союза. Какие только аргументы еще несколько лет назад ни приводили евроскептики. И то, что развитое национальное сознание не знавших социализма демократических стран не позволит народам отказаться от национального суверенитета в пользу Союза. И то, что в эпоху рынка и крушения тоталитаризма в Восточной Европе и в СССР отпала необходимость в неких крупных европейских надгосударственных образования и межгосударственных союзах. И то, что Германия подомнет под себя всю Европу, а в ответ Франция и Великобритания вновь начнут «сопротивляться». Наконец, что США никогда «не позволят» Европе объединиться.
Аргументы были разными, но общей была единая установка «евроскептиков» – объединения Европы быть не может. Еще недавно в нашей стране эта нереалистичная точка зрения казалась мнением, достойным внимания, доверия, уважения…
Можно понять, почему мы все пропустили появление объединенной Европы. Динамизм жизни на руинах разрушающейся империи диктует нам мировосприятие, в основе которого лежит катастрофа. Нам тяжело понять, что рядом мир живет в иной мировоззренческой системе, где в сознании общества доминирует настроенность на созидание, а не разрушение. Еще несколько лет тому назад наше общество настроилось на построение национального государства на руинах «империи». Даже слово «созидание» вызывало тогда раздражение, ибо казалось апологетикой Советского Союза. Проблематика национального заслонила нам тогда главное – Европа уже в конце 80х отказалась от государственнического национализма в пользу объединения.
Другая часть нашего общества и особенно политиков еще помнит Советский Союз. И боль от разрушения страны, в которой прошла молодость, естественно, заставляет этих людей страдать за происходящее и мечтать о восстановлении утерянного величия огромного государства. События же в России столь динамичны и масштабны, что этим людям не до изучения Европы. Все силы и внимание уходят «на восток». А европейская интеграция остается вне поля интересов многих наших «советских консерваторов».
Наконец, большинству оппозиционно настроенных наших политологов и политиков, как правило, просто не до исследования Европы. Столько поражений за несколько лет…
Иных же политиков и политологов у нас в стране пока практически нет.
Потому осмысливать процесс европейской интеграции и исследовать его предстоит, прежде всего, белорусской молодежи. А начинать исследовать европейскую интеграцию придется с азов. С анализа процессов эволюции социально-экономической структуры объединенной Европы. Духовное понимание Европы, идеологическое решение должно прийти потом, когда появится знание об элементарных, хотя и грандиозных, интеграционных программах ЕС.
При написании предлагаемой Вам работы пришлось столкнуться с еще одной серьезной проблемой - проблемой выбора аудитории, к которой обращается автор.
В Беларуси есть узкий круг высококвалифицированных специалистов по европейской интеграции. Эти специалисты хорошо понимают, что происходит западнее Буга и не их вина, что наше общество пока не востребовало их знания. С другой стороны - подавляющему большинству наших граждан незнакомы самые элементарные проблемы современной Европы. Этот текст - не для специалистов. Этот текст - для тех, кому надо разобраться в самых общих вопросах европейской интеграции. Отсюда и несколько облегченный стиль изложения идей и "неперенасыщенность" текста сносками.
Предлагаемая Вам книга призвана обозначить основные дискурсы европейской интеграции. При этом главное внимание уделено эволюции социально-экономической структуры объединяющейся Европы. А сам процесс европейской интеграции рассматривается в значительной мере, хотя и не только, как процесс возникновения единого устойчивого федеративного образования. Безусловно, особое внимание обращено на те моменты ЕИ, которые касаются Беларуси. Хотя целью работы является вовсе не формулировка положения Беларуси в контексте ЕИ. В зависимости от своих политических пристрастий и научных убеждений каждый читатель должен формулировать это сам. Задача этой работы – всего лишь описать общую картину ЕИ, по возможности уклоняясь от идеологических выводов.
При подготовке работы использовались, прежде всего, официальные документы Европейского Союза. Однако автор постарался не перегружать текст работы цифрами и документами, дабы за цифрами и цитатами не потерялось главное – общий европейский дискурс. А дотошный читатель может свободно получить необходимую информацию о Европейском Союзе в Информационно-ресурсном центре по проблемам европейской интеграции в Европейской гуманитарной университете (г.Минск). С информацией проблем нет.
Читайте и спорьте! Исследуйте Европу и как можно быстрее постройте свои концепции, которые лучше объяснят европейскую интеграцию, нежели это сделал автор. Объединенная Европа создана шестидесятниками, но развивать это наследие придется тем, кто только вступает в самостоятельную жизнь только сейчас. Если перефразировать известное советское выражение, поколение 90х годов – это первое европейское поколение, которое выросло в объединенном или объединяющемся Старом Свете. Ему и карты в руки.
1. Предпосылки образования ЕС. Нереализованные альтернативы
В конце 1991 года произошли два события, которые вполне можно назвать эпохальными. В ноябре 1991г., в Беловежской пуще, в резиденции советского правительства "Вискули" был денонсирован союзный договор и Советский Союз прекратил свое существование. Буквально через несколько недель после Вискулевских соглашений в небольшом голландском городке Маастрихт министры иностранных дел 12 западноевропейских государств парафировали 2 соглашения: договор о политическом союзе и договор о финансовом союзе между двенадцатью западноевропейскими государствами. В феврале 1992 года эти соглашения были торжественно подписаны главами 12 западноевропейских государств, и начался сложный длительный процесс ратификации.
Ратификация Маастрихтских соглашений растянулась на 2 года, но к 1994 году все страны, подписавшие Маастрихтские соглашения, ратифицировали эти договора, и Европа превратилась в объединенную Европу. В Европе возник Европейский Союз. Маастрихтские соглашения предусматривали реализацию четырех новых базовых принципов европейской интеграции, а именно: в течение небольшого переходного периода страны, участницы Европейского Союза обязывались ликвидировать всякие ограничения на сближения в рамках Европейского Союза, людей, капиталов, товаров, услуг и информации. По мере реализации четырех европейских "да" предусматривалось возникновение единой европейской валюты и единых органов политического и экономического управления Европейским Союзом. Столь высокая степень европейской интеграции возникла не на пустом месте.
Либерализм – идеологическая основа европейской интеграции
Как правило, отсчет европейской интеграции, которая в конечном счете завершилась Маастрихтскими соглашениями, ведется с момента разгрома гитлеровской Германии. Именно после войны в Западной Европе начало формироваться единое экономическое сообщество на базе рыночных принципов хозяйствования и либеральной идеологии. Справедливости ради отметим, что Европа являлась единым политическим и экономическим организмом и в ходе второй мировой войны, в то время когда почти все европейские страны были оккупированы фашистской Германией или в иной форме подчинены нацистской Германии. Однако принципы объединения Европы, которые были реализованы Германией и принципы европейской интеграции, которые нашли свое воплощение в Маастрихтских соглашениях, принципиально различаются.
В ходе Второй мировой войны Германия и ее союзники преследовала иную идеологическую цель, - построить иерархию европейских наций во главе с немецкой нацией. В то время как современный процесс европейской интеграции призван обеспечить господство принципа прав человека, принципа свободы личности может быть даже, как говорят в Европе, европейская интеграция есть следствие развития либеральной цивилизации, либеральных подходов к экономике и политике. Это принципиальный момент для Европейского Союза, идеология ЕС изначально является либеральной идеологией. ЕС призван обеспечить, прежде всего, развитие прав человека, реализацию прав человека, а не реализацию прав нации или некоей иной корпоративной группы.
Развитие Европы после разгрома нацизма прошло в разных частях Старого Света по-разному. Однако и Западная Европа, и Восточная Европа в послевоенное время очень быстро интегрировались в собственные региональные объединения, единые региональные политические и экономические организмы. Естественно, Западная Европа была изначально ориентирована на США, на атлантическую интеграцию, а Восточная Европа соответственно ориентировалась на Советский Союз, на Евразию, на ориентацию в интеграцию в Восточной Европе, прежде всего. Для нас важно, что обе части Европы в послевоенный период пережили очень сложный процесс подгонки своих экономик, обществ, политических систем к существованию в рамках больших интегрированных организмов. Холодная война, конечно, расколола Европу. Однако надо помнить, что именно в тени холодной войны была преодолена тенденция к автаркии большинства европейских стран, и обе части Европы вступили в новую эпоху, имея за плечами опыт почти полувекового существования в рамках интегрированных региональных организмов.
Единая Европа возникает как новая стадия развития западноевропейского сообщества наций, в которое быстро вливаются, не успевшие построить автаркические экономики восточноевропейские государства. В определенном смысле процесс европейской интеграции можно рассматривать как процесс интеграции на новом уровне двух сформировавшихся в послевоенные годы Европ при ведущей роли западной Европы. Автаркические государства типа Албании или же страны стоявшие несколько обособленно от послевоенных ЕЭС и СЭВ Финляндия, Швеция, Австрия, Югославия на новом витке евроинтеграции уже не могут остаться вне общего процесса и также «поглощаются» Большой Европой.
Отметим специфику и основные стадии формирования европейских региональных сообществ в ходе холодной войны. Дабы лучше понять, с каким багажом Европа приступила к формированию Европейского Союза.
Наследие Плана Маршалла
В Западной Европе первыми программами, которые можно назвать интеграционными в современном понимании этого термина, были, конечно, программы восстановления народного хозяйства после разгрома нацистской Германии. Все Западные Европейские страны, пусть и не так как Восточноевропейские государства, однако, очень серьезно пострадали в ходе второй мировой войны, особенно серьезно пострадала в ходе Второй мировой войны естественно Германия. Западная часть Германии была достаточно сильно разрушена бомбардировками союзной авиации, практически все крупные города и транспортная инфраструктура в Западной Германии были разгромлены, были разбомблены, лучше сказать. Кроме того, Германия, а также Италия были вынуждены выплатить значительные репарационные платежи в пользу победивших над нацизмом наций.
Первая мощная интеграционная программа в Западной Европе (ЗЕ) была связана с США. США ради прекращения в Западной Европе голода, а также иных негативных социально-экономических последствий разрушительной войны приняли так называемый План Маршалла (ПМ), план массированной помощи послевоенной Европе, для восстановления народного хозяйства. План Маршалла изначально предусматривал развитие Западной Европы как интегрированного организма, а не как сообщества автаркических достаточно замкнутых национальных экономик.
В ходе реализации ПМ в ЗЕ не только была восстановлена социально-экономическая и, прежде всего транспортная, энергетическая инфраструктура, в ходе реализации ПМ в ЗЕ было обеспечено очень широкое присутствие американского капитала в масштабе всего региона. Значение капитала Франции, Великобритании, Италии, Германии стало менее значимым, нежели до войны. Практически в ходе реализации ПМ в ЗЕ было предотвращено формирование вновь независимых самодостаточных национальных социально-экономических социально-политических систем. Хотя предпосылки к формированию независимых систем имелись, ибо после войны Великобритания и Франция обширными колониальными империями, которые теоретически могли вновь пойти тем путем, которым они прошли несколько столетий до второй мировой войны. То есть теоретически могли, опираясь на свои колониальные империи создать мощные национальные социально-экономические организмы, и в принципе вслед за тем Европа могла вновь стать ареной военно-политического противостояния этих организмов.
Так или иначе, ПМ и деятельность США в ЗЕ в послевоенный период предотвратила формирование противостоящих друг другу национальных экономических и политических организмов в ЗЕ.
Безусловно, интегрированное развитие ЗЕ было следствием не только массированного американского присутствия в ЗЕ после войны. Главной причиной западноевропейской интеграции можно смело считать раскол Европы и раскол мира на два противостоящих друг другу блока. ЗЕ - это небольшой полуостров Евразии, расположенный между Средиземным морем и шире - Сахарой - и огромным Советским Союзом и его сферой влияния. Этот маленький полуостров Евразии не мог избежать интеграции внутри противостоявших друг другу частей планетарных блоков.
Обе послевоенные Европы не были германоцентричными
Еще одна отличительная особенность же послевоенной интеграции - относительно слабая по сравнению с предыдущими эпохами, предыдущими десятилетиями, роль Германии. И на Западе и на Востоке Европа объединялась вовсе не под знаменем германоцентризма. Иначе и быть не могло, ведь в ходе Второй мировой войны объединенными нациями была сокрушена именно тенденция к появлению германоцентричной Европы.
Напомним, что Германия в ходе второй мировой войны оказалась разделена на две части оказавшиеся в разных военно-политических блоках. Германия была разгромлена в экономическом отношении и лишилась значительной части своего промышленного потенциала, социально-экономической инфраструктуры и населения. Немаловажно также то, что Германия в ходе второй мировой войны, после своего разгрома, после капитуляции, лишилась примерно трети довоенной территории, и тех территорий, которые отошли от Германии к Советскому Союзу, Польше и Чехии. Отошедшие к славянским странам территории были, безусловно, высокоразвитыми и очень важными элементами социально-экономической инфраструктуры довоенной Германии.
То есть германский фактор в послевоенной Европе, в том числе в ЗЕ был менее значим, нежели до войны. Традиционные до того противоречия между Германией и Францией, в послевоенный период, объективно, не могли быть столь острыми, каковыми они были до войны на протяжении многих десятилетий.
Крушение колониальных империй
Восстановление разрушенного войной народного хозяйства на новых, уже интегрированных основах, сопровождалось не только холодной войной с Советским Союзом, но и крушением колониальных империй. Уже в конце 40-х годов практически рухнула Британская колониальная империя. После предоставление независимости Индии и Пакистану, была неизбежна потеря остальных больших значительных колониальных владений Британии. С другой стороны, Франция и Голландия не сумели удержать свои позиции в Индокитае и в Индонезии, и в 60-ых годах произошел уход европейцев в качестве колонизаторов из большей части Африки.
Этот момент - 60-е годы - в крушениях основных колониальных империй является ключевым. В 60-ых годах Европа и весь мир вступили в целом в другую эпоху.
В 60-ых годах развернулась научно-техническая революция, и уже в силу чисто технологических факторов европейские страны были вынуждены именно резко интенсифицировать свои региональные сотрудничества ради ускорения научно-технической революции, ради как можно быстрого перехода к новым технологиям. Именно в 60-х годах, кстати, ярко появился новый колониализм, как форма управления странами третьего мира, после предоставления бывшим колониям статуса формальной независимости.
Внутри же ЗЕ в 60-ые годы очень резко ускорился процесс внутриэкономической и политической интеграции. И в это же время, в 60-ые годы, начали обостряться также и отношения между ЗЕ и Соединенными Штатами. Возможно, наиболее остро обострение отношений между Европой и Соединенными Штатами проявилось в ходе Французских событий. В 60-ых годах Франция вышла из военной организации НАТО, сохранив свое членство только в политической структуре НАТО, притом, что одновременно Франция резко нарастила свое экономическое сотрудничество с Германией и с другими европейскими государствами. Франция попыталась бросить вызов позициям Соединенных Штатов и Европы, за счет усиления своего влияния в ЗЕ.
Возможно, главной причиной резкого ускорения, резкого углубления европейской интеграции в 60-ых годах и даже возникновения все более нарастающей напряженности между ЗЕ и Соединенными Штатами выступило достаточно быстрое потепление отношений между Западом и Востоком. Именно в 60-ые годы, несмотря на достаточно мощные кризисы во взаимоотношениях двух военно-политических белков, наступила в целом разрядка. Оба блока перестали готовиться к фронтальной войне друг с другом, и Европа получила возможность доступа к российским природным ресурсам, а Советский Союз получил возможность широкомасштабного доступа к европейским технологиям. Началась разрядка, началась политика конвергенции, начался точнее процесс конвергенции двух систем между собой.
В условиях, когда Восток и Запад сняли с повестки дня проблему большой войны между ними, и была провозглашена политика длительного сосуществования, роль США как защитника европейцев от СССР упала, и в Европе стали нарастать несколько антиамериканские настроения. Но раз межблоковое противостояние сохранилось, хотя и в менее обостренной форме, чем в 50-х годах, то Западная Европа не раскололась вновь на конгломерат достаточно автаркических государств.
Наоборот, рост самостоятельности Европы относительно США в этот период привел к усилению региональной внутренней политической и экономическую интеграции. Именно в 60-х годах прозвучали идеи Европы от Дублина до Урала, был в целом урегулирован Германский вопрос. Совместно преодолены последствия нефтяного эмбарго со стороны арабских государств.
Индустриализация Восточной Европы
В Восточной Европе 60-ые годы также являются эпохальными. До начала 60-ых годов Восточная Европа развивалась как своеобразное интегрированное целое, ориентированное однозначно на Восток. Но для восточноевропейских государств после войны характерны и более глубокие процессы региональной интеграции и в целом социально-экономические преобразования в странах восточной Европы были глубже и мощнее, нежели в западноевропейских государствах. Дело в том, что Советскому Союзу досталась после войны, после разгрома Германии в целом отсталая часть Европы. Из относительно высокоразвитых регионов к Советскому Союзу отошла только часть Германии и, пожалуй, Чехия. При этом Германия в ходе войны была очень серьезно разрушена, а часть территории Германии была очищена от немцев и эти очищенные от немцев территории пришлось восстанавливать и осваивать практически с нуля.
То есть Советский Союз в послевоенное время в Восточной Европе решал целый комплекс очень специфичных задач. Главной из этих задач была промышленная революция в Восточной Европе. Эта промышленная революция была осуществлена за счет ресурсов, прежде всего Советского Союза. За счет советского сырья, технологий, за счет военно-политического присутствия на территории Восточной Европы и увязки всех планов социально-экономического и политического развития Восточной Европы с планами Советского Союза.
В течение 50-ых годов практически во всех восточноевропейских странах произошла очень быстрая экономическая реорганизация, и был создан мощный промышленный сектор. При этом новые экономики восточноевропейских государств были изначально построены в своеобразную иерархию, в социальную систему, ориентированную на обслуживание интересов всего огромного восточного блока. Безусловно, эта интегрированность восточноевропейских экономик была революционным явлением для восточноевропейских государств. Впервые в своей истории вся Восточная Европа стала единым интегрированным организмом, а не конгломератом стран, разделенных между разными империями.
И уж тем более революционным явлением для восточноевропейских стран была четкая внятная ориентация их экономик на Восток. Не на Запад, не на Францию, Германию и Великобританию, как было до войны, а на Советский Союз или Россию, как принято говорить в Европе. Именно в рамках советского геополитического пространства аграрные общества Восточной Европы в течение 40-ых 50-ых годов в целом перестали быть аграрными и стали индустриальными.
Процесс послевоенной индустриализации охватил не только Восточную Европу как таковую, не только независимые страны Восточной Европы, которые входили в состав Совета Экономической Взаимопомощи или же организацию Варшавского договора. Точно такой же процесс охватил и Западные республики бывшего Советского Союза, в первую очередь Белоруссию, Украину и Латвию с Эстонией. Именно в Восточную Украину после войны сместился индустриальный центр Советского Союза и к моменту распада СССР около 40% всей индустриальной мощи СССР отошли к Украине, а с учетом прилегающих регионов России можно говорить о том, что Восточной и Центральной Украине было расположено свыше половины всей индустриальной мощи огромного Советского Союза. И Беларусь также изведала достаточно мощную индустриализацию после войны или лучше сказать сверхиндустриализацию.
Восточная Европа в послевоенное время граничила не с отсталыми регионами типа Северной Африки, как это имело место у стран ЕЭС, а с самыми развитыми регионами Советского Союза. Что оказывало по-своему благотворное влияние на ход восточноевропейских трансформаций. Отношения СССР – Восточная Европа, несомненно, напоминают отношения США – ЕЭС.
60 годы: начало конвергенции двух Европ.
В 60-ых годах разрядка оказала влияние не только на ЗЕ. Разрядка оказала влияние и на Советский Союз и на Восточную Европу. В 60-ые годы Советский Союз пошел не резкое наращивание экономического сотрудничества со странами Запада и в том числе на создание неких элементов экономического сотрудничества, которые можно считать очень долгосрочными, перспективными, стратегическими. Прежде всего, речь идет о наращивании экспорта в страны ЗЕ советского сырья в основном нефти. В 60-ые годы через ЗЕ было протянуто несколько систем трубопроводов для экспорта советской нефти и газа в страны ЗЕ.
Наиболее мощным каналом поступления советской нефти в Европу стала система нефтепроводов «Дружба».
В свою очередь Запад с 60-ых годов начал массированное кредитование стран восточного блока. В Советский Союз и в, прежде всего в восточноевропейские страны пошли западные технологии и самые разнообразные кредиты. В течение 70-ых годов это стало особенно очевидной тенденцией, когда до конца 70-ых годов за 10-15 лет с середины 60-ых годов начиная, восточноевропейские страны набрали кредитов примерно по одному миллиарду долларов на один миллион собственного населения. Около сорока миллиардов долларов в конце 70-ых годов была должна только Западу Польша, около десяти миллиардов Болгария, около десяти миллиардов Венгрия и т.д. То есть разрядка привела к тому, что восточноевропейские страны резко нарастили в 60-ые 70-ые годы свой промышленный потенциал на базе технологической и часто финансовой интеграции со странами ЗЕ.
Таким образом, сближение двух частей Европы происходило в тени политики разрядки очень мощно, очень быстро. А сырьевой основой для промышленного рывка в Восточной Европе в 60-70-х годах послужило освоение новых месторождений нефти и газа, а также металлов на территории Советского Союза.
Именно в 60-ые годы, в Советском Союзе было быстро и мощно освоено Тюменская группа месторождений и газа, Западная Сибирь как таковая, лучше сказать, а не только Тюмень. До 60-ых годов основными регионами добычи нефти и газа в бывшем Советском Союзе были и российской Империи выступали Закавказье и Поволжье, точнее Азербайджан и Поволжье. В 60-ые годы, базовым регионом, откуда Советский Союз черпал нефть и газ, а также нефте-газо-доллары стала Тюмень.
Рост мировых цен на нефть и европейская конвергенция
Особое значение для Европы в 60-70-х годах имел рост мировых цен на газ и нефть. Рост мировых цен на энергоносители был связан в значительной мере с геополитическими процессами и, прежде всего с процессами на Ближнем Востоке. В 60-70-х годах на Ближнем Востоке произошло несколько войн, прежде всего арабо-израильских войн, которые создали большие проблемы для поступления дешевых нефти и газа в Западную Европу. Суэцкий канал, основная до этого империя, которая поставляла в Западную Европу нефть из региона Персидского залива, только Суэцкий канал был блокирован с 67-го до 73-го года.
В странах Ближнего Востока, а также в ряде других нефтедобывающих государств при помощи Советского Союза или в тени успехов Советского Союза, в тени Советской внешней политики пришли к власти националистические режимы, которые, как правило, национализировали свои недра и взвинтили цены не нефть и газ. Наиболее четко тенденция к повышению для Запада цен на сырье выражалась в политике стран ОПЕК - глобального картеля, который объединил производителей нефти и газа в основном в странах третьего мира.
В этой ситуации, в 60-70-х годах выброс на европейский рынок более дешевого советского сырья был ЗЕ по-своему выгоден. Выброс советского сырья на западноевропейский рынок обеспечивал политику разрядки мирного сосуществования в порядочное время.
С другой стороны геополитический вызов со стороны стран ОПЕК и других стран третьего мира, освободившихся от колониальной владычества Западных государств, заставлял западноевропейские государства обратить особое внимание на собственные экономики и на темпы научно-технической революции.
Выход их сырьевой блокады, выход из своих сырьевых проблем ЗЕ, естественно, увидала в форсировании научно-технического прогресса и внутренней экономической интеграции, в ускорении своей внутренней экономической интеграции. Тут в 60-е годы в обеих частях Европы резко усилились интеграционные программы, ориентированные соответственно на Востоке Европы на Советский Союз и на Западе Европы на самую себя и в значительной мере на Соединенные Штаты. Начиная с 60-х годов, в Европе также усиливается тенденция к образованию общих для всего Старого Света элементов социально-экономической структуры, а также некоторых политических надстроек.
Наиболее ярко тенденция к политической интеграции в Европе выразилась в политике европейской разрядки. В 1975 году в Хельсинки был даже заключен целый комплекс соглашений, главным из которых являлся главный Заключительный акт, подписанный главами всех европейских государств, кроме Албании. На тот момент, согласно этому акту завершился процесс выяснения послевоенных отношений в Европе. Все страны признали нерушимость границ, в том числе нерушимость границ между двумя Германиями, а также гарантировали, насколько это было возможно, на тот момент стабильность в Европе и безопасность.
Именно благодаря и Хельсинскому акту и договорам между двумя Германиями 1968-1972-го годов, благодаря общей политике разрядки, которая в тот момент коснулась отношений Советского Союза и Соединенных Штатов, в Европе в 70-е годы государства смогли в большей степени, нежели ранее сконцентрироваться на более менее мирных экономических проектах. Хотя степень милитаризации экономик обоих частей Европы еще оставалась весьма высокой. Разрядка привела к своеобразному очень интересному и глобальному процессу.
В тени разрядки 60-х, 70-х, начале 80-х годов происходило смещение индустриального ядра восточного блока. Из Центральных районов России, как и Советского Союза на периферию, прежде всего в Восточную Европу. Именно в 60-70-х годах Украина превратилась в столь мощный промышленный узел, что около половины всей промышленной мощи Советского Союза оказалось сконцентрировано в восточной и центральной Украине, и прилегающих районах России. Именно в 60-70-х годах в ходе научно-технической революции произошла сверхиндустриализация Белоруссии и быстро развернулась очень глубокая индустриализация Прибалтики. Именно в 60-70-х годах Германия, Чехословакия и особенно Польша вошли в десятку наиболее развитых в промышленном отношении стран мира.
То есть в 60-70-х годах в огромном восточном блоке и в Советском Союзе как таковом произошло смещение индустриального ядра из центральных глубинных районов Советского Союза на территорию разрушенных во время войны или же слаборазвитых до войны стран и регионов.
Восточная Европа благодаря западным кредитам и поставка дешевого советского сырья все более превращалась в центр восточного блока. А интересы восточно-европейских стран теперь советские правители обязаны были учитывать достаточно серьезно, несмотря на эксцессы, которые регулярно повторялись в отношениях Москвы и ее союзников в Европе.
Процесс смещения индустриального очага восточного блока в Европу имеет аналогию в виде усиления ЗЕ относительно Соединенных Штатов, которое происходило в этот же период. В некоем смысле, даже Пражскую весну возможно рассмотреть, как аналогию происшедшей почти одновременно с Пражской весной радикализацией Франции, когда Франция вышла из военной организации блока НАТО и попыталась возглавить Западноевропейский союз (ЗЕС). То есть процесс разрядки привел к усилению и Восточной и ЗЕ и к росту некоторой напряженности между ЗЕ и Восточной Европой с между ЗЕ и Соединенными Штатами и Восточной Европой и Советским Союзом.
У обеих частей Европы появились четкие внятные социально-экономические общие интересы, а также общие политические интересы, возникли четкие внятные предпосылки к интеграции двух частей Европы в единый колоссальный по своей потенциальной мощи социально-экономический и политический организм. Причем этот потенциально громадный социально-экономический политический организм не мог обойтись без сырья расположенного в России, Персидском заливе и в некоторых других регионах вне Европы.
Новые глобальные вызовы. Глобальные технологии.
В конце 70-ых, начале 80-ых годов проявилось несколько новых глобальных процессов, которые оказали свое мощное влияние на обе части Европы. Самый главный из этих процессов-вызовов, глобальных вызовов, вероятно, переход научно-технического прогресса на более высокую ступень. В конце 70-ых, начале 80-ых годов стало технически возможным создание глобальных технологий, возникновение неких технологических цепочек, которые в состоянии обслуживать своим продуктом всю планету.
Речь идет, прежде всего, об информационных технологиях. В конце 70-ых, начале 80-ых годов, было очевидным, что информационные технологии развития различного рода компьютерных сетей, компьютеров и всего, что с этим связано, уже в течение короткого времени могут объединить всю Европу. Стала проблема возникновения единых стандартов, это раз. Помимо информационных технологий, на уровень глобальных технологий вышла технология воздействия на массовое сознание. Развитие глобальных систем связи, в том числе телевидения и всего, что с ним связано, сделало технически возможным управление обширными массами людей, в принципе даже воздействие на общественное мнение людей всей планеты. До конца 70-ых годов такой технической возможности не существовало, в конце 70-ых годов возникла такая техническая возможность, в течение 80-ых годов мы увидели становление глобальных СМИ, типа CNN, BBC, и т.п.
К уровню глобальных технологий стала стремительно приближаться биология. Уже в конце 70-ых годов проблема клонирования, а также последствия развития только этой биологической технологии просчитывались, и было очевидно уже тогда, что это крупный вызов, это глобальный вызов. Наконец, в конце 70-ых годов, все более остро стала возникать проблема экологии, то есть проблема воздействия технологий на окружающую среду. Вскоре экологические проблемы, именно в 80-ые годы обострились достаточно остро, особенно это стало очевидно после аварии на ЧАЭС.
На уровень глобальных технологий стали выходить и некоторые другие технологии, в том числе, к примеру, весь комплекс космических наук и технологий. Уже в конце 70-ых годов в Соединенных Штатах начала разрабатываться система противоракетной обороны с элементами космического базирования.
Новые глобальные вызовы. Конкуренция между центрами стандартизации.
Переход научно-технической революции к созданию устойчивых глобальных технологий и к созданию устойчивых глобальных проектов в наиболее продвинутых отраслях промышленности и экономики вообще, переход НТР на глобальную фазу, поставил в порядок проблему глобального стандарта. Тот регион, который вырабатывает стандарт для некоей глобальной технологии, будь то информационная технология, будь то телевидение или, к примеру, система СОИ, тот регион, та политическая группа, та страна, которая вырабатывает глобальный стандарт, приобретает глобальное значение, глобальное влияние. Естественно Европа в конце 70-ых годов столкнулась с проблемой - кто будет определять глобальный стандарт. В конце 70-ых годов уже было очевидно, что не избежать сложностей во взаимоотношениях по отношению к глобальным технологиям между столь мощным социально-экономическим и политическим организмом каким являлась ЗЕ или же может быть даже вся Европа и Соединенными Штатами, Советским Союзом и Азиатско-Тихоокеанским регионом.
В конце 70-ых годов наличие на земле четырех центров, где производились глобальные технологии, обострило глобальную ситуацию. Особенно остро для Европы и естественно для Соединенных Штатов выглядела ситуация в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В конце 70-ых, в начале 80-ых годов практически все прогнозы утверждали, что Азиатско-Тихоокеанский регион превратится в ведущий экономический центр планеты и в ведущий технологический центр планеты естественно, на протяжении 15-20 лет. Перед Европой слала острая крайне актуальная проблема превращения в задворки цивилизации, во второстепенный регион.
Новые глобальные вызовы. Ослабление СССР.
Третьим глобальным вызовом, с которым столкнулась Европа в конце 70-х начале 80-х годов, выступило ослабление Советского Союза. Уже было очевидно, что Советский Союз, при определенных внешне политических действиях может отстать по темпам научно-технического прогресса от трех других центров производства глобальных технологий. Ибо, в конце 70-ых годов уже определилась сырьевая специализация внешней торговли Советского Союза с развитыми странами. Сохранение высоких цен на нефть газ и металлы давало возможность Советскому Союзу за счет нефте-долларов развиваться. Однако изменения мировой конъюнктуры на сырье могло привести к резкому ослаблению Советского Союза как одного из четырех конкурентных между собою в тот момент центров производства глобальных технологий.
В случае ослабления Советского Союза возникала перспектива к быстрому формированию в Европе очень мощного социально-экономического и политического интегрированного организма в составе ЗЕ и Восточной Европы. Немаловажным региональным фактором, который оказывал влияние на Европу в конце 70-х начале 80-х годов, являлось исламское фундаменталистское движение в прилегающих к Европе мусульманских регионах.
Исламская революция в Иране продемонстрировала высокую вероятность формирования в регионе Персидского залива нового мощного центра глобальной силы, глобального влияния, который может оказать конструктивное воздействие на Европу. Ибо Западноевропейские страны все же значительную часть необходимого им сырья брали не в Советском Союзе, а все же в регионе Персидского залива. То есть в конце 70-ых начале 80-ых годов перед странами ЗЕ как минимум стала острая проблема ответа на новые глобальные вызовы, с которыми столкнулось все человечество.
Ответ ЗЕ на новые глобальные вызовы требовал выхода на новый уровень интеграции, ибо только большой интегрированный социально-экономический политический организм мог сохранить глобальное значение в условиях перехода планеты к глобальным технологиям.
Бархатные революции в Восточной Европе.
Резко динамизировало ситуацию в Европе начало политики перестройки в Советском Союзе в середине 80-ых годов. На этом надо остановиться подробнее. Прежде всего, во второй половине 80-ых годов в ходе развития политики разрядки была подписана серия договоров о разоружении. Договора о разоружении, прежде всего договор СНВ-1, подготовка к заключению договора СНВ-2 и договор ОВСЕ эти договора привели к резкому падению напряженности в Европе. Началась массовая конверсия промышленных производств и на Западе и на Востоке. Только за счет конверсии после некоторого переходного периода высвобождались громадные ресурсы для реализации программ направленных на скачок в фундаментальных технологиях, фундаментальных исследованиях для выхода развитых стран на новый виток научно-технической революции.
Помимо конверсионных программ, помимо общего падения уровня напряженности в Европе, развитие политики разрядки в конце 80-ых годов привело к нескольким очень крупным геополитическим последствиям.
Вероятно самым мощным из этих геополитических последствий резкое падение значения Советского Союза в Восточной Европе. После начала политики перестройки в 1985 году судьба правящих режимов в восточноевропейских странах была предрешена. Весь вопрос состоял только в том, кто придет на смену, какие силы придут на смену правившим на протяжении примерно 20-ти лет, скажем так, "постчехословатским" режимам в странах восточной Европы.
В самом конце 80-ых годов действительно произошло падение всех без исключения коммунистических правительств странах Восточной Европы. В одних странах это произошло резко, как в Румынии, в других странах это произошло плавно, как в Чехии, однако во всех странах Восточной Европы в конце 80-ых годов коммунистические режимы пали. Одновременно с падением коммунистических режимов из Восточной Европы были выведены советские войска. Советские войска не просто выводились, а в большинстве случаев сокращались согласно договорам о разоружении. То есть полностью уничтожались. В восточно-европейских странах, которые тоже попали в зону действия договоров о разоружении, одновременно с бархатными революциями происходило падение общего уровня милитаризации и степени полицейского контроля над обществом.
Объединение Германии. Всплеск восточноевропейского национализма.
Наиболее мощное значение для европейской интеграции в серии бархатных революций в конце 80-ых годов имела смена правившего коммунистического режима в ГДР. Бархатная революция в ГДР, немедленно вылилась в воссоединение Западной и Восточной Германий, путем поглощения бывшей Федеративной Республикой Германией, бывшей Западной Германией Германской Демократической Республики.
Объединение Германии было предрешено не только массовым движением за воссоединение, которое существовало и на Западе и на Востоке Германии. Объединение двух Германий было предрешено политикой особо близких отношений между Советским Союзом и Западной Германией, которое имело место еще в конце 60-ых годов.
Объединение Германий привело к появлению в центре Европы очень крупного геополитического экономического организма. Даже демографически объединенная Германия это наиболее крупное государство в Европе, за исключением России. В объединенной Германии проживает более 80-ти миллионов человек. ВНП Германии превосходит ВНП любой иной европейской страны.
В конце 80-ых годов объединение Германии поставило в порядок дня проблему о выборе объединившейся страной своего дальнейшего внешне политического курса и своей дальнейшей ориентации в масштабе всей планеты. Мы еще не раз вернемся к проблеме взаимоотношений между объединенной Германией и остальными европейскими странами и к месту Германии в новой Европе. Сейчас же отметим что, бархатные революции конца 80-ых годов в Восточной Европе в большинстве случаев проходили не только под лозунгами демократизации.
В большинстве случаев, особенно на начальных фазах бархатные революции проводились политиками двух направлений. Это были, прежде всего, сторонники развития либерального пути развития этих стран, западные силы. Но не меньшее значение имели во всех без исключения восточно-европейских странах националисты. В конце 80-ых годов проблема антирусскости, проблема культурного возрождения, проблема национального возрождения особенно языкового всех народов Восточной Европы, эти проблемы были весьма актуальны. И все бархатные революции сопровождались очень мощным ростом национализма в восточно-европейских странах.
Более того, национализм в конце 80-ых годов охватил своим влиянием не только восточно-европейские государства, но и западные республики бывшего Советского Союза, да собственно все республики бывшего Советского Союза и большинство западноевропейских государств. Именно в конце 80-ых годов во Франции резко выросло влияние ультраправых во главе с Ле Пеном и именно в конце 80-ых годов в объединенное Германии началось движение, которое может смело рассматриваться как символ того национализма, который поднял голову во всей Европе в конце 80-ых годов. В этот период в Германии массово в самых разных городах, в самых разных частях этой ставшей большой страны начались погромы, и даже сожжения заживо эмигрантов, иностранных рабочих, прежде всего турков. Было сожжено заживо несколько десятков человек. Эти акции в основном проходили в бывшей Восточной Германии.
То есть уровень национализма даже в Восточной Европе, как мы видим, был значительно выше, нежели в Западной Европе. Потребовалось массовое выступление антифашистов, которые насчитывали в некоторых случаях свыше миллиона человек, участников массовых акций, например, в Берлине в 89-ом году происходила огромная просто демонстрация, куда съезжались антифашисты со всей страны. И в этих демонстрациях численность участников временами превосходила миллион человек. Весь мир с очень большим вниманием наблюдал за эволюцией германского общества, ибо в 20-ом веке так или иначе, дважды мировые войны начинались с территории Германии.
В других восточно-европейских странах национализм, или лучше сказать национал-фундаментализм также был выражен весьма ярко. Наиболее ярко, наиболее обостренно проблемы национализма появились в конце 80-ых годов на территории бывшей Югославии, на территории тогда еще существовавшей Югославии. Это государство начало стремительно распадаться. В 1992 году в Югославии вспыхнула открытая гражданская война, которая, допустимо сказать, продолжается с перерывами до сих пор, принимая временами самые страшные, самые ужасные формы.
Обострение национальных проблем было характерно и для Чехословакии. В конце 80-ых годов одновременно с бархатной революцией в этом восточно-европейском государстве произошло разделение Чехословакии на два независимых государства Чехию и Словакию. Это уникальный случай, когда рост национализма удалось канализировать в цивилизованные формы, и раскол Чехословакии на две страны не сопровождался столь тяжелыми последствиями как голод в Югославии. Тем не менее, сам по себе раскол Чехословакии на два государства был следствием роста национализма и чехов и словаков и нежелания чехословаков жить в одной стране.
В Румынии рост национализма в конце 80-ых годов собственно и спровоцировал непосредственное восстание народа против Чаушеску. Первыми открыто против Чаушеску выступили этнические венгры в Тимишоаре и лишь затем, после их выступления, начались волнения собственно румынов в Бухаресте, где режим Чаушеску был свергнут.
В других восточноевропейских государствах также национализм был весьма мощной политической силой в этот период. Распад восточного блока привел к появлению на политической карте Европы очень серьезных предпосылок к выходу национализма на глобальную как минимум европейскую политическую арену в качестве крайне мощной силы. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что национал-фундаментализм в конце 80-ых годов стал одной из главных угроз долгосрочной европейской стабильности возможно даже и мира в Европе. Судьба восточно-европейского национализма или точнее национализма как такового в Европе в этот период в значительной мере, может быть даже в ключевой мере, зависела от того какой путь развития выберет объединенная Германия. Станет ли объединенная Германия, как обычно бывало в первой половине 20-го столетия и в 19-ом столетии, формировать на базе антирусских националистических сил в Восточной Европе свой собственный европейский блок или же Германия пойдет неким иным путем.
Реально все националистические силы в Восточной Европе сформулировали концепцию установления особых отношений между их странами и объединенной Германией, нацеленную против России и США. Все без исключения националистические движения в Восточной Европе мечтали, стремились, предполагали, боролись за установление отношений стратегического партнерства с объединенной Германией, и, разумеется, они желали прихода к власти аналогичной идеологии политических сил в Германии.
Идея БЧС
Наиболее мощно идея создания комплекса националистических стран Европы, союзником которых выступит объединенная Германия, наиболее мощно эта идея нашла свое выражение в региональной идее создания на территориях бывших республик Советского Союза так называемого Балтийско-Черноморского содружества. Юридических документов, которые бы оформляли Балтийско-Черноморское содружество в некую более менее понятную экономическую единицу существует немного, хотя тем не менее они есть.
Наиболее проработанными и, видимо, первыми договорам, которые так или иначе закрепляли создание Балтийско-Черноморского содружества как некоего элемента международных отношений, первыми юридическими документами являются протоколы к встречи в Минске представителей Белорусского народного фронта, украинского "Руха", литовского "Саюдиса" и народных фронтов Латвии и Эстонии в 1990 г. Согласно этим протоколам, руководители пяти националистических движений на Западе СССР провозглашали своей целью создание Балтийско-Черноморского содружества как экономического блока и как возможного военно-политического образования. Целями Балтийско-Черноморского содружества было укрепление во всех странах-участницах режимов, которые обеспечивают национальное возрождение в этих странах, то есть национал-фундаменталистских режимов. Один их очень важных источников экономической устойчивости стран БЧС рассматривалось увеличение транзитных платежей на торговлю между Россией и Западом через территорию стран БЧС. Учитывая, что почти вся торговля между Западом и Россией ведется через территории Прибалтики, Беларуси и Украины, понятно, о чем шла речь.
Эти соглашения имели ярко выраженный антирусский характер. Хотя, нельзя не отметить, что эти соглашения ставили под вопрос и экономическую устойчивость Германии. По крайней мере, затрагивали экономические интересы Германии на Западе. По сути, в случае победы эти соглашения оставляли для Германии мало шансов на выбор некой своей линии. Германия должна была либо поддержать БЧС, либо вступать в ожесточенную борьбу с БЧС.
Страны-участницы БЧС потому изначально предполагали и предлагали установление отношений стратегического партнерства с Германией. То есть предлагали своего рода союз с Германией против России и, как подразумевалось далее, против США и всего что связано с некими глобальными политическими силами. В качестве военной основы БЧС должно было бы опираться на украинскую и, возможно, белорусскую атомную бомбы. В конце 80-х гг. Ядерное оружие еще не было выведено с территории Беларуси и Украины, вопрос об обладании ядерным оружием Белоруссией и Украиной стоял достаточно остро. Особенно остро этот вопрос был поставлен на Украине. Украина объявила своей собственностью то ядерное оружие, которое располагалось на ее территории и мировому сообществу. России также потребовалось приложить очень большие усилия, дабы обеспечить за Украиной безъядерный статус.
В конце 80-х - начале 90-х гг. еще совсем не было уверенности в том, что Украина действительно сохраниться в качестве безъядерного государства, а не станет одной из мощных ядерных держав. Ядерный потенциал (около 1800 боеголовок), которым располагала Украина в конце 80-х начале 90-х гг., в случае сохранения этого потенциала за Украиной, сразу же выводил это государство в разряд третьей по ядерной мощи страны планеты.
Беларусь потенциально «претендовала» на "меньшее". Однако около 200 ядерных боеголовок, на которые теоретически могла бы рассчитывать Беларусь, превращали 10-миллионное государство в заметную геополитическую мощь, в случае если бы страна сумела обеспечить обслуживание своего ядерного щита. В любом случае украинское ядерное оружие, демографическая и тогда еще существовавшая экономическая мощь стран БЧС и их потенциальных союзников в Восточной Европе, технологии и финансы Германии в случае объединения всех этих ресурсов воедино - все это превращало БЧС и Германию в невероятно мощную силу в масштабе планеты. И главной задачей этой силы теоретически должно было бы быть обеспечение устойчивости режимов, чьей главной задачей было бы национальное возрождение на территории своих стран.
В конце 80-х годов в Европе на руинах распадающегося восточного Блока очень внятно и мощно замаячила перспектива появления европейского сообщества наций, построенного по принципу нацистской Новой Европы первой половины 40-х годов. То есть европейского сообщества как иерархии европейских государств, с однотипной националистической идеологией, но с разным положением на международной арене и в европейской иерархии. Во главе этой иерархии в конце 80-х годов многими в Восточной Европе мыслились объединенная Германия и ядерная Украина.
Надо отметить, что идея Балтийско-Черноморского Содружества, при всей своей дерзости, при всей своей на первый взгляд мощи, вовсе не была идеей иллюзорной, идеей, которую прорабатывали только интеллектуалы.
Именно эта идея обеспечила стабильность на границах восточно-европейских государств. Именно благодаря этой идее, этой мечте европейские национал-фундаменталисты не стали разжигать территориальные споры между собой. Уже в минских, 1991 года протоколах содержатся четкие и внятные обязательства ведущих националистических движений в пяти бывших Советских Социалистических Республиках. Эти обязательства включали в себя: во-первых, гарантию границ, межгосударственных границ в этом регионе; во-вторых, гарантию прав этнических меньшинств на своей территории. Безусловно, националистические движения защищали интересы только своих этносов на территориях друг друга. Речь об этнических правах русских в Прибалтике не шла.
Благодаря идее БЧС правое движение в Восточной Европе остановили раскрутку территориальных конфликтов Карабахского типа, или Приднестровского типа на всем периметре своих границ. В конце 80-ых годов такие конфликты уже начали раскручиваться в Западном Полесье. Именно в 1989 году в этом регионе были собраны сотни подписей местных жителей за присоединение большей части Брестской области территории Белоруссии к Украине.
Одновременно в этом же регионе очень быстро началось развитие своего собственного сепаратистского ятвяжского движения. В конце 80-ых годов обострился Виленский вопрос. Президиум Верховного Совета Белоруссии, БССР еще с подачи Москвы принял постановление, согласно которому выдвигались территориальные претензии к Литве, и в принципе ставился вопрос о принадлежности Литве города Вильнюса и всего Виленского края. Тогда же начались массовые митинги за присоединение к Советскому Союзу или к Белоруссии Латгалии в Латвии и начиналось соответствующее сложное движение в Черниговской области Украины, которое могло бы завершиться формированием в этом регионе белорусского сепаратистского движения.
Естественно, сепаратистские движения во взрывоопасных точках в той или иной форме все ориентировались на Москву и в той или иной форме все эти движения поддерживались московскими силами. Естественно, что антимосковские, антирусские установки правых движений пяти бывших Республик Советского Союза позволили нейтрализовать угрозу пограничных конфликтов между этими странами. Что кстати и было сделано. Возможно, главный результат существования идеи БЧС и состоит в том, что, не будучи воплощенной в реальность, эта идея, эта мечта остановила националистические движения стран регионов в конце 80-ых, начале 90-ых годов, от стимулирования крупных межнациональных конфликтов в этом регионе. Реально существовавший антирусский союз националистов региона потенциального БЧС позволил сохранить межнациональный мир в этом регионе.
Достаточно парадоксальная ситуация. Стоит также иметь в виду, что страны региона, та же Украина, Беларусь, в конце 80-ых, начале 90-ых годов еще вовсе даже не уничтожили обычное вооружение. Та же Украина располагала более чем 4000 танками, а Беларусь более чем 2000 танками.
В принципе, реализация идеи БЧС в тот период была реальной и не одна внешняя сила с помощью грубого насилия не имела ни малейших шансов остановить реализацию идеи формирования в Европе блока националистических, национал фундаменталистских европейских государств.
Далее вслед за формированием устойчивого БЧС в союзе с Германией, создавалась реальная возможность подключение к БЧС некоторых других стран. То есть предполагалась перестройка всей геополитической карты Европы. А далее за успехом большого БЧС рассматривалась перспектива формирования особых партнерских отношений между БЧС и Ираном. Ибо БЧС нуждался в дополнительных источниках углеводородного сырья помимо России. Именно на иранскую нефть были ориентированы идеи создания Балтийско-Черноморского коллектора, как костяка энергетической системы объединенного БЧС. Балтийско-Черноморский коллектор должен был обеспечить поставку в страны региона и в том числе и в Германию значительных объемов нефти из региона Каспийского моря и из региона Персидского залива через территорию Закавказья и возможно Турции.
Идея оси Москва-Берлин.
Все развитие Европы в конце 80-х - начале 90-х годов могло пойти совершенно по иным направлениям, нежели произошло ныне. Еще одним вариантом развития Европы, а, возможно, и все системы глобальных отношений, которая развивалась в конце 80-х начале 90-х годов после краха восточного блока, заключалась в формировании отношений стратегического партнерства между собственно Россией и объединенной Германией. Это своеобразная "доктрина Горбачева". Эта идея пронизывала едва ли все его выступления по германскому вопросу. В разных формах эта идея была, да и в значительной мере продолжает оставаться одной из главных идей, популярных среди широких кругов московского истеблишмента.
Идея российско-германского стратегического партнерства гораздо проще, чем идея БЧС и его партнерства с Германией. Идея российско-германского партнерства в значительной степени базируется на апологетике старых геополитических отношениях в Европе, когда существовала на протяжении вероятно ста, может быть двухсот лет, по крайней мере, от времен Бисмарка однозначно.
Предполагалось, что Германия должна оплатить России свое объединение. Объединение в единую страну. Германия действительно в конце 80-х, 90-е годы осуществила большие массированные финансовые вливания в российскую экономику и превратилась в главного внешне экономического торгового партера России на Западе.
Помимо того предполагалось, что российско-германское стратегическое партнерство позволило бы удержать восточно-европейские государства от формирования жестко антироссийской группировки, ну и естественно Россия ожидала притока из Германии новых технологий в свою промышленность взамен на увеличение поставок в Германию своего сырья. Условно эту доктрину можно назвать доктриной Горбачева. Где-то как-то российско-германский союз, точнее идею особого российско-германского партнерства можно рассматривать как современный аналог Пакта Ропалло, ибо установление прямых стратегических отношений между Россией и объединенной Германией, безусловно, стимулировало внутри объединенной Германии националистические силы. И естественно такие же силы стимулировались и в России. Хотя бы в силу того, что и Германия и Россия нуждались в пацификации, в нейтрализации восточно-европейского массива националистических движений.
Помимо того, Германия после второй мировой войны не обладала непосредственным доступом к тем источникам сырья, которые необходимы для промышленности Германии. Она не обладала после второй мировой войны устойчивыми сферами влияния в странах третьего мира и где бы то ни было за пределами Европы. Наконец, Германия не обладала никакой формой военно-политической устойчивости относительно тех же Соединенных Штатов, Франции или Англии. Установление прямых стратегических отношений между Россией и Германией открывали возможности к тому, чтобы объединенная Германия со всей ее экономической мощью получила бы тыл в виде ядерной России.
Россиийско-германское партнерство, по сути, открывало возможности к реанимации Германии как мощной, очень мощной военно-политической силы. Естественно, повторение в новых условиях пакта Ропалло не могло радовать ни Соединенные Штаты, ни Англию, ни Францию. Естественно, что этот вариант развития Германии и России был не удобен для многих очень влиятельных сил на планете. Если же говорить в других категориях, то с точки зрения европейской безопасности, формирование устойчивого русско-германского союза означало дестабилизацию всей системы безопасности в Европе. Дестабилизацию серьезную, долгую, дестабилизацию, результатом которой вполне могло бы послужить в достаточно быстром времени новая большая война. Ну а для начала русско-германское партнерство влекло за собой усиление в Германии ультраправых политических сил.
Либеральная европейская интеграционная альтернатива
Распад Советского блока в конце 80-х годов повлек за собой несколько дополнительных, может быть даже не столь значимых последствий как объединение Германии, однако, также очень важных формаций для понимания предпосылок появления европейского союза. Я бы хотел выделить три основных последствий распада Советского блока, важные для понимания природы нынешней европейской интеграции.
На время резко упало геополитическое значение Соединенных Штатов. По мере разоружения, заключения все новых договоров о разоружении, и реального разоружения бывшего восточного блока, США и стран НАТО военно-политическое значение Соединенных Штатов в Европе падало. В регионе Персидского залива, который является зоной жизненных интересов Соединенных Штатов Америки, возникла перспектива формирования единого арабского государства, которое бы контролировало большую часть нефтяных ресурсов этого региона.
В 1990 году Ирак оккупировал Кувейт, и возникла перспектива оккупации Ираком и других регионов в зоне Персидского залива. Возникла перспектива формирования в лице Ирака мощной арабской державы, которая контролировала бы большую часть нефтяных потоков приходящих из стран третьего мира в развитые страны мира, в том числе, кстати, и в Японию. То есть если Европа могла бы за счет российского сырья компенсировать потери от потенциально возможных действий Ирака против индустриально развитых государств, то США в случае появления мощного антиамериканского Ирака теряли потенциал к устойчивому глобальному лидерству.
Наконец, в конце 80-х годов еще вовсе не однозначна была перспектива потери Восточной Европой и бывшим Советским Союзом своей промышленной мощи. Теоретически еще сохранялась возможность для быстрого технологического рывка всего бывшего Советского Союза, восточного блока и Европы вперед, вверх, за счет, во-первых, конверсии промышленности; во-вторых, за счет объединения технологических и финансовых ресурсов Европы и природных ресурсов бывшего Советского Союза. У США подобной перспективы не просматривалось. Более того, у США все более острой становилась проблема взаимоотношений с Азиатско-Тихоокеанским регионом, куда все более смещался экономический центр глобальной экономической активности.
D конце 80-х, начале 90-х годов, как ни странно распад восточного блока привел к развитию ряда геополитических тенденций, которые влекли за собой падение геополитической роли США в масштабе всей планеты. Естественно, США не могли, сложа руки, наблюдать за этим процессом. И также естественно, что в какой то мере интересы США воплотились в реализации идеи европейского союза не как союза националистических государств, не как новой оси Москва-Берлин, а как западно-ориентированного союза европейских стран с однотипной с США либеральной идеологией в качестве своей духовной основы.
Для провала любых вариантов антиамериканского развития в Европе требовалось ослабление России и Украины. В начале 90-ых годов такое резкое ослабление потенциального европейского тыла произошло. Августовская неудачная попытка переворота в 1991 году в Москве привела к распаду Советского Союза и к приходу в России к власти сил ориентированных не на союз России с Германией, а сил ориентированных скорее на стратегическое партнерство между Россией и США.
Крах Советского Союза в октябре 1991 года в Вискулях сделал бесперспективными любые попытки германских ультраправых или просто правых, излишне правых сил реализовать идею нового Ропалло. Естественно, что после краха Советского Союза Германии ничего не оставалось, как пойти на другую интеграцию, на другой союз, на более логичный для Германии союз, не требовавший коренной ломки всей идеологии и культуры послевоенной Германии, то есть на союз в Европе с Францией и Англией, на создание европейского союза.
В декабре 1991 года, буквально через несколько недель после Вискулей, в маленьком голландском городке Маастрихт министры иностранных дел их 12 западноевропейских государств подписали договора о создании европейского союза. Один договор о политическом союзе и договор о финансовом союзе. В феврале 1992 года в том же Маастрихте главы 12 западноевропейских государств парафировали эти соглашения, и начался медленный сложный процесс ратификации договоров о европейском союзе согласно национальному законодательству стран участниц.
С этого момента перспективы формирования комплекса националистических государств в Восточной Европе потеряли свою перспективу, и идея формирования оси Москва-Берлин также потеряла свою геополитическую перспективу. Осталась всего лишь комплексом торгово-экономических и финансовых взаимоотношений между Германией и Россией. Если говорить плакатно, то подписание в Маастрихте договоров о создании европейского союза можно рассматривать как новую Ялту, как новую победу либерализма над национализмом, как выигранную Западом третью мировую войну, угроза которой вновь происходила с территории Германии и территории России. Просто эта третья мировая война была выиграна в зародыше, была выиграна без стрельбы, без бомбежек, без колонн с военнопленными, была выиграна дипломатическим путем.
2. Четыре европейских «Да!». Большой рынок превыше всего.
Рассмотрим подробнее Маастрихтские соглашения в свете обозначенных проблем европейской безопасности и попробуем вычленить, каким же образом была нейтрализована угроза, которая потенциально исходила с территории Германии, в случае, если бы объединенная Германия избрала несколько иной вектор своего развития.
Отправная точка европейской интеграции в ее Маастрихтском варианте это так называемые четыре европейских "да": свобода передвижения товаров, капиталов, людей и информации. Именно эти четыре принципа были положены в основу договоров заключенных в Маастрихте и во исполнение этих четырех принципов были подписаны и все остальные пункты Маастрихта. История европейского союза после Маастрихта - это история воплощения в жизнь четырех европейских "да" и история проблем с воплощением этих четырех принципов.
К моменту подписания Маастрихтских соглашений Европа проделала длинный и сложный и очень плодотворный путь к своей глубокой интеграции. Однако на границах между восточно-европейскими странами все еще стояли таможенные пункты, валюты в каждой из европейских стран были свои, а законодательства разных европейских стран в значительной мере противоречили друг другу. Принятие четырех базовых принципов европейской интеграции открывало перед европейскими странами громадные перспективы, хотя и требовало огромных реформ во всех странах участницах европейского союза. Что за перспективы открывали эти четыре европейских "да"? Во-первых, после реализации этих четырех принципов европейский союз превращался в самое мощное на всей планете по емкости рыночное пространство, то есть рынок европейского союза становился более емким более привлекательным для инвесторов, нежели рынок, например США.
С другой стороны в европейском союзе благодаря созданию самого мощного интегрированного единого рыночного пространства сконцентрировалась достаточно большая демографическая масса. 12 стран подписавших договор в Маастрихте имели совокупное население порядка 360 миллионов человек. Территория, правда, европейского союза оставалась незначительной, однако экономическая промышленная мощь, которая концентрировалась в европейском союзе превращала этот западный полуостров Евразии однозначно в один из двух может быть трех экономических центров планеты.
То есть основные проблемы, с которыми столкнулась Европа в конце 80-х годов, а именно проблемы связанные с выходом научно-технического прогресса на уровень создания глобальных технологий, эти основные проблемы, благодаря Маастрихтским соглашениям, могли быть успешно преодолены, и Европа вполне могла остаться в числе глобальных лидеров и на новом витке развития научно-технической революции. Однако реализация четырех европейских "да" была процессом сложным, и этот сложный процесс имел свои закономерности. Прежде всего, вставал вопрос о политическом суверенитете стран, участниц Маастрихтских соглашений. Дело в том, что реализация четырех принципов немедленно ставила в порядок дня вопрос о верховенстве либо национальных законодательств, либо союзных договоров над национальными законодательствами. Безусловно, экономические выгоды, которые европейские страны получали от Маастрихтских соглашений, были очень высоки. Однако, что уж тут скрывать, европейские государства должны были пойти на ликвидацию очень важных, ключевых элементов собственных национально-государственных машин.
Прежде всего, это касается национального суверенитета над внешне экономическими операциями. По истечении достаточно короткого срока, внутренние границы между странами участницами европейского союза должны были быть фактически упразднены. Затем, немедленно вставал вопрос о демографических тенденциях, эмиграции точнее. Так или иначе, а европейские государства имели, да и в значительной мере и сейчас имеют собственные национальные политики регулирования эмиграционных процессов, открытие границ, безусловно, трансформировало эти национальные политики в одну единую общенациональную, далеко не все общества к этому нормально относились.
Вставал вопрос о борьбе с преступностью, ибо открытие границ, как бы слабы эти границы не были до Маастрихта, открытие границ между западноевропейскими странами открывало, в том числе эти границы и для преступности. Вставал вопрос и об охране внешних границ. Ибо, естественно, граница, к примеру, Португалии или Испании охранялась значительно слабее, нежели нынешняя граница той же Франции. И потому создание Европейского Союза, члены которого не имели бы внутренних границ между собою, открывало возможности для массовой эмиграции в наиболее развитые европейские страны людей извне, из более слаборазвитых государств. Наиболее боялись этой эмиграции, безусловно, Германия, она опасалась эмиграции с Востока, из стран бывшего Советского Союза, восточного блока, а также Турции и весьма опасалась наплыва эмигрантов Франция, прежде всего из Северной Африки.
Само подписание Маастрихтских соглашений немедленно требовало создания единых органов внешнего контроля за внешней границей европейского союза, то есть укрепления внешней границы этого нового образования. Немедленно требовалось создание европейской полиции, требовалось создание множества других силовых структур, которые могли бы поддержать стабильность общества всего европейского союза перед лицом разного рода внешних и внутренних угроз. Естественно эти единые органы управления европейским союзом должны были быть наднациональными. И их интересы, интересы этих новых союзных ведомств должны были быть защищены в первую очередь.
Национальная традиция и интеграция
Далеко не все нации европейского союза были в одинаковой степени подготовлены к европейской интеграции. Далеко не все были готовы к столь высокой степени растворения своей национальной культуры в той общей панъевропейской культуре, которая должна была неминуемо возникнуть после открытия границ и создания различного рода единых органов управления европейским союзом. Это очень явно проявилось в процессе ратификации Маастрихтских соглашений. Ратификация этих соглашений затянулась и продолжалась более двух лет. Более того, само по себе начало ратификации Маастрихтских договоров было по-своему драматичным.
Первой страной, где согласно национальному законодательству проводился референдум, была Дания, и свыше половины датчан высказались против вхождения их страны в состав европейского союза. Лишь позднее, в ходе второго референдума по этому вопросу, когда другие государства уже ратифицировали, Маастрихтские соглашения в ходе второго референдума датчане очень небольшим перевесом голосов высказались за вхождение Дании в состав европейского союза. Датское общество очень много усилий в последние десятилетия потратило на то, чтобы построить свой датский образ жизни и построить страну таким образом, как хотели именно датчане и интернационализация, европеизация контингента для очень значительной части датчан выглядели излишне глубоким вмешательством в культурную жизнь Дании, излишне мощной трансформацией датской культурной идентичности.
Еще более сложным последствием могло быть голосование французского общества по вопросу ратификации Маастрихтских соглашений. Во Франции победу сторонники Маастрихтских договоров одержали крайне небольшим перевесом голосов, порядка полу процента французов проголосовали за ратификацию Маастрихтских соглашений. Всего лишь полу процентом победили сторонники европейской интеграции во Франции. Позднее, в одной из западноевропейских стран, а именно в Норвегии, в ходе референдума о присоединении к европейскому союзу, позднее в 1995 году, сторонники европейской интеграции проиграли, и Норвегия отказалась вступать в состав европейского союза. Это единственное западноевропейское государство, которое входит в НАТО, но не входит в ЕЭС. Одной из главных причин, по которой Норвегия не желает становиться членом европейского союза, это как раз страх перед европеизацией, перед "панъевропеизацией", страх потери своей культурной идентичности.
Иными словами, успех процесса европейской интеграции в очень значительной степени зависел и зависит от успеха распространения того комплекса представлений о мире, пространстве, истории, о перспективах развития Европы, который можно было бы назвать панъевропейским, европейским, то есть наднациональным. Чем-то этот процесс напоминает создание в Советском Союзе новой исторической общности советского человека, просто в данном случае речь идет о европейском человеке, о европейском сознании.
Интегрированная европейская система ценностей
Единая европейская идеология, или может лучше сказать единая система ценностей, которую должен был бы обеспечить европейский союз, и эти четыре европейских "да", эта единая идеология европейского союза, естественно, базировалась изначально на принципах либерализма, индивидуализма. Примерно на тех же принципах, на которых базировалась и базируется идеология в США.
Иначе быть и не могло, ибо все послевоенные годы, в ходе холодной войны, да и в значительной мере и в предвоенные годы, военные годы, Запад боролся и всячески развивал именно эту систему ценностей, которые на Западе принято называть либеральными ценностями либеральной цивилизации. Быть может просто в отличие от США в Европе как континенте более старом, культура обладает большей этнической инерцией и исторические традиции, традиционные ценности для европейских народов имеют гораздо большее значение, нежели те же ценности для этнических групп населения США. Потому и многие акценты в европейской идеологии, той идеологии, которая обеспечивает существование восточноевропейского союза, многие акценты расставлены иначе, нежели в тех же США. К примеру, США всячески поощряют миграционные процессы, Европа все-таки в меньшей степени поощряет эту же миграцию. В США историческая традиция имеет относительно небольшое значение для общества, по крайней мере, традиция не очень глубока.
В Европе же, в процессе создания европейского союза, огромные деньги были выделены за счет союзных фондов самых разнообразных на реставрацию исторических памятников и даже на воссоздание множества исторических памятников, по планам, чертежам, рисункам, которые использовали в Греции. И действительно странно было бы от континента, который породил Древний Рим, Древнюю Грецию, империю Карла Великого, Папу Римского и Реформацию ожидать того же, что мы видим в США. Европейский либерализм изначально отличается от либерализма американского более глубоким историческим самосознанием, более глубокой исторической памятью. Однако это либерализм, и в основе идеологии европейского союза изначально было положено и в Маастрихте подтверждено господство примата прав человека над всеми остальными правами, принцип демократии, принцип свободы рынка. И быть может самое главное, что неизбежно вытекает из всех предшествующих, всех вышеперечисленных принципов, это принцип примата права над всеми остальными ценностями.
Совершенно естественно, что противниками европейского союза внутри ЕС первоначально выступили, прежде всего, националистические движения, ультраправые движения, существующие и существовавшие в каждой европейской стране. А также в значительной мере коммунисты, как сила, которая отстаивает интересы неких больших социумов, а не индивидуумов или же тем более Европы в целом. Хотя позднее произошли различного рода трансформации, и ультраправые остались на позициях противников европейского союза, коммунисты и левые в целом относятся относительно лояльно к Европейскому Союзу. Однако по началу, в начале 90-ых годов, все было не так.
Слаборазвитые европейские страны и регионы
Одной из важнейших проблем, которую должна была разрешить Европа уже в Маастрихте, это одна из самых важнейших проблем, была проблема слаборазвитых стран и регионов в европейском союзе. Дело в том, что открытие границ влекло за собой приход на многие новые рынки более мощных конкурентов, нежели были до тех пор. И, прежде всего эти мощные конкуренты располагались в странах наиболее высокоразвитых. Промышленность Испании, Португалии, Греции, Ирландии могла быть просто уничтожена более мощными корпорациями из Северной Франции, Англии или же Германии. С другой стороны открытие границ открывало возможность притока на рынки высокоразвитых стран регионов огромного количества товаров из слаборазвитых стран регионов европейского союза. Из той же Португалии или Испании сельскохозяйственная продукция могла хлынуть потоком во Францию, Германию и вызвать разорение множества местных фермеров.
Иными словами просто механическое открытие границ могло повлечь за собой упадок экономики в слаборазвитых странах регионах европейского союза и вызвать очень массовую миграцию населения из слаборазвитых стран регионов ЕЭС в высокоразвитые государства. Тем более, что процессы внутренней европейской миграции, все послевоенное время были достаточно динамичны. Почти в каждой европейской стране от 5% до 10% населения составляют эмигранты, выходцы извне Европейского Союза. Наиболее остро проблема эмиграции стоит в Германии и Франции, как в высокоразвитых государствах, особенно привлекающих внимание выходцев из слаборазвитых стран третьего мира.
Однако помимо выходцев из стран третьего мира в высокоразвитых государствах находиться и достаточно большое количество рабочих из слаборазвитых стран Западной Европы. Прежде всего, из Испании, Португалии и Греции и в меньшей степени Ирландии. В слаборазвитых странах ЕЭС наиболее высока безработица, особенно среди молодежи. Именно в слаборазвитых государствах Европейского Союза обладает относительно высокой долей сельского населения, а в сельской местности особенно высока безработица. То есть именно слаборазвитые государства могли дать новый поток, очень большой поток в течение короткого времени эмигрантов в высокоразвитые страны. В целом, численность той, потенциальной миграции, которая могла бы заполонить собой высокоразвитые государства регионы Европейского Союза, в случае механического открытия границ, без каких то сдерживающих факторов, эта совокупная численность потенциальной внутренней миграции могла бы достичь в течение 5-10 лет 20-ти, а может быть даже и более миллионов человек. И это, не считая неизбежно возрастающей внешней эмиграции.
Кстати в качестве одного из принципиально важных факторов внутренней миграции в Европейском Союзе в тот момент надо было рассматривать и бывшую Германскую Демократическую Республику. 16 миллионов населения которой, автоматически стали гражданами Германии, а Германия соответственно стала частью Европейского Союза, после распада восточного блока. Практически восточные немцы тоже могли бы организованно передвинуться несколько западнее, в случае, если бы не было принято неких сдерживающих мер.
Потому в Европейском Союзе, изначально, уже в Маастрихте была предусмотрена значительная программа по выравниванию уровней развития различных стран и регионов Европейского Союза. Эта программа региональная программа ЕЭС является одной из наиболее дорогостоящих, одной из наиболее масштабных и наиболее значимых для Европейского Союза и для европейской интеграции. А фонды выравнивания, созданные в рамках Европейского Союза, эти фонды формируются за счет отчислений в бюджет Европейского Союза от стран участниц ЕЭС. Прежде всего, от Франции с Германией. Эти фонды выравнивания являются, вероятно, одной из самых масштабных программ Европейского Союза в европейской интеграции и самой дорогостоящей, разумеется.
Санация депрессивных зон
Проблема регионов в Европейском Союзе не ограничивается проблемой подтягиванием уровней развития слаборазвитых стран регионов ЕЭС к уровню развития высокоразвитых регионов. Проблема регионов имеет еще как минимум два крупных аспекта, не связанных с отсталостью как таковой тех или иных стран. А именно, ряд регионов является зонами депрессивными, прежде всего это касается старых индустриальных центров, развитых стран Европейского Союза. Или же тех регионов, где ранее процветала добыча тех или иных ресурсов. Наиболее остро проблема ликвидации депрессивных зон стояла в Англии, в конце 80-х начале 90-х годов, где была необходима санация целых крупных угледобывающих регионов. Однако помимо Англии, такие же депрессивные зоны существовали тогда и во Франции и в Германии также.
Санация старых депрессивных зон должна была быть обязательно связана с инвестициями в реконструкцию промышленности и инфраструктуры этих ранее индустриальных очагов. В разных случаях должны были быть приняты разные программы, однако в любом случае предполагалось перепрофилирование этих прежних индустриальных регионов на некие новые экономические специализации. Сама по себе программа по санации депрессивных зон касалась в первую очередь высокоразвитых государств, однако, также была и до сих пор является одной из дорогостоящих программ европейской интеграции.
Стратегически важные регионы
Наконец третья группа регионов, применительно к которым должна была бы быть применена особая политика по их развитию в интересах ЕЭС, это были те регионы, развитие которых должно быть стимулировано в интересах Европейского Союза. Прежде всего, это касается тех регионов, которые расположены на линиях коммуникаций, в которых заинтересован Европейский Союз как достаточно интегрированное целое, точнее высоко интегрированное целое. В частности одним из таких регионов является Южная Испания. Именно через Южную Испанию предполагается проведение в Европейский Союз очень важного газопровода и некоторых других транспортных артерий. Именно Южная Испания становиться одними из наиболее важных ворот Европейского Союза в Африку и естественно, что инвестиции в те регионы и центры в Южной Испании, которые расположены близ Гибралтара, эти инвестиции являются инвестициями в развитие экономики всего Европейского Союза. Потому, Испания имеет законное право рассчитывать на помощь в развитии экономики как минимум в своей южной части от Европейского Союза.
Другим таким регионом является, например Германия. Те коммуникационные проекты, которые предполагается осуществить в интересах Европейского Союза в энергетике и на транспорте на территории Германии, являются проектами в интересах всего Европейского Союза. Те же Ямальские газопроводы, внутренние газопроводы в Северной Германии и в Голландии позволят объединить всю газопроводную сеть Европейского Союза в единую систему. И в той или иной степени, Германия имеет право получить поддержку со стороны всего Европейского Союза для стимулирования развития именно тех регионов, которые связаны с существованием функционированием крупных панъевропейских проектов.
В ряде случаев Европейский Союз обязан профинансировать в своих собственных больших европейских интересах развитие ряда регионов, где были бы сконцентрированы особенно высокоразвитые наукоемкие производства, и система образования, система научных исследований. Нечто на подобие ранее существовавших в Советском Союзе закрытых городов, но в Европе они не закрываются. Однако инвестиции в реализацию неких фундаментальных проектов требуют концентрации в неких локализированных географических точках, что само по себе является очень дорогостоящим делом. Однако в интересах Европейского Союза, часть расходов на особенно быстрое развитие вот этих мест концентрации высоко сложных наукоемких производств, берет на себя Европейский Союз. То есть региональная программа в рамках европейской интеграции являются одной из наиболее дорогостоящих и наиболее сложных программ. Программы, правда, без которой невозможна никакая успешная европейская интеграция.
Новая иерархия европейских регионов и стран
Одним из наиболее интригующих аспектов региональной программы в Европейском Союзе или программы развития регионов, это то, что под влиянием Европейского Союза, под влиянием европейской интеграции происходит коренная перестройка всей социально-экономической структуры Западной Европы. И одни регионы поднимаются вверх, другие регионы опускаются вниз, однако эта новая социально-экономическая структура, которая возникает на месте той бывшей домаастрихтской становиться интегрированной подобно тому, как была интегрирована экономика и социально-экономическая структура бывшего Советского Союза.
И вот уже в рамках этой новой уже европейской союзной социально-экономической структуры Европы возникает и новая иерархия регионов, вместо той прежней системы, когда и региональная иерархия возникала, прежде всего, в рамках национальной государственности, теперь возникает новая иерархия, существующая в рамках Европейского Союза. Уже в Маастрихте это было осознано, понятно и это возникновение новой Европы было сформулировано в виде лозунга "От Европы - наций к Европе - регионов". Европа регионов должна быть сильнее Европы нации. Со временем Европа наций действительно трансформируется в Европу регионов, и Европа регионов является главной задачей, которую должны профинансировать региональные программы Европейского Союза. Уже очевидно, что постепенно все более актуальным становится еще более радикальный европейский лозунг - "К нации-Европе!"
Принципиальное значение Евро
Принципиально важной проблемой для Европейского Союза с самого начала была признана проблема создания единой валюты Европейского Союза. Естественно единый рынок не может существовать без единой валютно-финансовой системы и естественно, что эта единая валюта в условиях рыночного хозяйства является, возможно, самым главным, интегрирующим экономики всех стран ЕС факторов. Естественно, создание единой валютно-финансовой системы Европейского Союза это крайне дорогостоящее предприятие.
Учитывая косвенные издержки на создание единой европейской валюты, можно предполагать, что эта программа была наиболее дорогостоящей программой европейской интеграции. Возможно, даже, более дорогостоящей, чем программа выравнивания уровней развития различных стран, регионов ЕС.
Разумеется, основная тяжесть по созданию единой европейской валюты легла на экономики наиболее развитых европейских государств, и, прежде всего, на экономику Германии. Вероятно, не будет излишним преувеличением, что единая европейская валюта, которую мы сейчас называем "евро" это, прежде всего немецкая марка, распространенная до масштабов всей Европы. Не даром и центр финансовой системы Европейского Союза, финансовая столица Европейского Союза, как было решено в Маастрихте, размещена в немецком Франкфурте-на-Майне.
Одна из важнейших проблем Европейского Союза на пути к формированию единой финансовой системы это исход капиталов из Европы. Европейский Союз естественно заинтересован в том, чтобы привлечь именно в свою экономику как можно больше свободных инвестиционных ресурсов со всего мира, и, естественно, заинтересован в сдерживании вывоза капиталов за свои границы. Уже в 1992 году европейские государства, члены Европейского Союза, Европейский Союз, примерно согласовали квоты, которых они постараются придерживаться при экспорте капитала за пределы Европейского Союза. Причем эти квоты определены на 15 лет, и они определены также и для отдельных регионов планеты. Скажем, Восточная Европа должна была бы получить в течение 10-15 лет не более 200 миллиардов долларов инвестиций из стран Европейского Союза, чтобы исход инвестиций в ЕС это регион не привел к дисбалансу между процессами европейской интеграции и развитием Восточной Европы, чтобы не наросли процессы дезинтеграции в Европейском Союзе. Также определены примерные квоты и для других регионов планеты.
Уже в Маастрихте было видно, что формирование единой европейской валюты приведет к глобальному столкновению этой валюты с долларом. Изначально европейская валюта, поначалу думали назвать ее "экю", затем все-таки остановились на более нейтральном названии "евро". Изначально европейская валюта предполагалась как независимые доллары. То есть уже в Маастрихте программировался будущий если не конфликт, то, по крайней мере, достаточно сложные отношения между Европой и Соединенными Штатами Америки. Это очень важный для нас аспект, для наших дальнейших оценок процесса европейской интеграции.
Надо отметить, что из всех интеграционных программ, которым был дан старт в Маастрихте, программа создания единой европейской валюты, вероятно, была наиболее сложной и продвигалась с самым большим трудом. Это естественно, ибо рыночная экономика это, прежде всего единая финансовая система в рамках некоего экономического пространства. И, естественно, что создание большой, самой емкой на планете рыночной экономики в масштабе Европейского Союза, эта проблема она, прежде всего, зацикливалась на создании единой финансовой системы и естественно, что именно финансовая проблема наиболее трудно разрешима. Тем не менее, единая европейская валюта она существует, хотя не все европейские страны еще перешли на "евро". Однако вскоре на евро перейдут, вероятно, все.
Надо отметить, что наибольшие выгоды от введения устойчивой единой европейской валюты приобретают те страны, которые обладали естественно слабыми валютами. А это как раз, те же самые государства, которые подпадают под программы выравнивания уровня развития различных стран, регионов европейского Союза. То есть Греция, Португалия, Испания, Ирландия, а также - бывшая ГДР (пусть и в своеобразной иной форме).
Богатые государства, члены Европейского Союза должны профинансировать финансовую устойчивость слабых членов ЕС. В значительной мере единая Европейская валюта, сама программа создания единой европейской валюты означает ослабление устойчивости финансовой системы развитых государств, ради усиления устойчивой финансовой системы слаборазвитых государств, членов ЕС. Однако развитые государства вынуждены идти на это в связи с общими интересами Европейского Союза. Ну а малые государства, в свою очередь в обмен на получаемую от развитых стран помощь лишаются реального суверенитета. Но не в пользу Германии или Франции, а в пользу Европейского Союза как единицы, как некоего целого.
Малые страны Европы, особенно слаборазвитые страны Европы, весьма заинтересованы в углублении европейской интеграции и в становлении Европейского Союза. Общества малых слаборазвитых государств получают в рамках Европейского Союза громадные новые возможности для своего развития, каковых никогда бы эти слаборазвитые государства не имели бы вне Европейского Союза.
Правда, конечно же, отметим, что националистические движения в слаборазвитых европейских странах отдают себе отчет в том, что их страны лишаются независимости, и националистические движения слаборазвитых государствах, как правило, настроены против европейской интеграции. Причем ультраправые во всех странах, и в развитых странах Европы также, как уже говорилось выше, являются оппонентами европейской интеграции, ибо все страны лишаются своей независимости в рамках Европейского Союза в пользу союзного центра. После Маастрихта всего лишь начался сложный длительный процесс формирования этого союзного центра и единого европейского интегрированного целого.
Комментариев нет:
Отправить комментарий